Несколько секунд, он тарабанил пальцами по столу и беспокойно поглядывал на дверь. После, он быстро вскочил, подбежал к двери и распахнул её, прогоняя сержанта, который чуть не упал, оперившись на дверь, – Саныч, ну епт твою! Не бери грех на душу! Иди погуляй, я позже всё расскажу.

Тот отдал начальству честь и быстро ретировался, судя по учащённому бегу. Сергей Петрович посмотрел по сторонам, убедившись, что рядом с кабинетом больше не было лазутчиков. Затем он запер дверь и вернулся за стол. Я же продолжал ждал заманчивого продолжения, которое видимо должно было спасти мне жизнь.

Посмотрев внимательно мне в глаза, Сергей Петрович, заговорил так, будто мой покойный отец, хотел донести мне, откуда берутся дети и почему не нужно с этим спешить, – Кирилл, я даю тебе выбор: первый – ты едешь на нары и либо до них, либо на них, тебя режут, как свинью, либо…

Ну давай же, говори, либо ты будешь жить.

Сергей Петрович, вытер пот со лба и произнёс то, чего я совершенно не ожидал, услышать, – Либо ты сам выберешь смерть, чтобы начать новую жизнь!

Глава 2. Жизнь до.

Меня звали, Плеснёв Кирилл Игоревич. Я родился и вырос в одном из дворов Москвы. Мой отец Игорь Вячеславович, преподавал «высшую математику» в институте МГУ, а моя мама, Ксения Борисовна, была владелицей нескольких магазинов с одеждой. Она часто шутила за обеденным столом, – Ваш папа, конечно, очень умён, но я тоже хорошо считаю, особенно если это касается денег.

Да, ещё у меня была сестренка, Алина, она была младше меня на пять лет. Ей стукнуло семь лет, когда отец пришёл домой с шокирующей новостью о том, что у него обнаружили рак поджелудочной железы в тяжелой форме. Нам, детям, не стали говорить об этом, я подслушал, уж больно было любопытно почему отец пришёл таким поникшим. Мне было двенадцать, но я уже понимал исход событий. Благодаря телефону и интернету, что давали много информации, о чём угодно. Помню, как на следующий утро за завтраком родители вели себя так, словно ничего не случилось. Вероятно, они решили, что не нужно травмировать нас, «детей». Их стойкость к проблемам всегда воодушевляли меня. Папа придумывал прямые пути их решения, а мама всегда находила обходные, более простые и выгодные. Возможно, именно из-за их генов и воспитания, у меня сформировался ум, способный быстро просчитывать варианты событий и умело импровизировать. Ум мой, как оказалось позже, очень удобно применять при игре в карты, при чём не важно, что это была за игра.

Когда мне исполнилось четырнадцать, отец умер.

Мне бы хотелось задать вопрос: «Знаете, как это бывает, ты вступаешь в пубертат, а единственный человек, с которым ты должен начать соперничать, сдался раньше?», но я не стану, боюсь услышать положительный ответ.

Я его так и не простил. Нет, не потому что он умер, а потому что вместо того, чтобы тратить деньги на своё лечение, они решили отложить их на моё с сестрой будущее. Я не случайно употребил слово «сдался», он действительно это сделал, а мама впервые не смогла найти лазейку в его планах. Вот только она подготовилась к этому, на сколько это было возможно, а мы? А нам достались деньги, да, которые не спасли бы его на 100%, но которых хватило бы, чтобы и мы с сестрой успели подготовиться, будь они с нами честны. После его смерти, я старался избегать дома, как и моя сестра. Вот только она выбрала гораздо более продуктивный способ забыться. В то время, как я шатался по дворам с друзьями со школы, Алинка записалась во всевозможные секции мира. Я вообще не понимал, как можно было, после уроков, иди заниматься в бассейне, потом посещать секцию атлетики, возвращаться домой, делать уроки и потом ещё заниматься английским с репетитором. У меня же не хватало сил и желания отсидеть пару уроков. Вся моя сосредоточенность улетучилась, а наставления выпевшей матери, которая желала мне «только хорошего», мгновенно вылетали из головы. Да, мать начала пить и часто, хотя я её не обвинял, но это была одна из причин моего отсутствия дома. Поэтому, когда мои друзья, Колька Макаренко и Толян Горюнов, предлагали сделать, что-то тупое, я не задумываясь соглашался.

Удивительно, как всё это время я их не замечал, как так получилось, что никто не приносил их в школу, а любые игры, в которых они упоминались, я избегал. Мне исполнилось пятнадцать, мы заканчивали восьмой класс и Колька предложил нам прогулять уроки. Вместо этого по плану было отправиться на дачу к его деду. Ему не пришлось долго уговаривать, для нас были важны лишь две вещи:

– Да не сцыте вы, дед у меня норм мужик, сам говорит: «Приезжайте с друзьями, речка, рыбалка, а уроки потом сделаете, май ведь на дворе!» И вторая, – А, вы что, забыли, как на автобусах и электричках зайцем ездить?

Тот день стал для меня значимым. Вместо просиживания штанов на первом уроке, мы с пацанами толкались в автобусе до павелецкого вокзала, а потом ещё на протяжении всей дороги, отвоевывали право сидеть в электричке, споря с какой-то бабкой, которая к нашему удивлению, сама сидела. Дед Кольки, Пётр Васильевич, встретил нас на станции Расторгуево, а затем прокатил с ветерком на своём жигуле. День, проведённый в деревне, был действительно прекрасным: свежий воздух, отсутствие городского шума, речка и одна пойманная рыба на троих, которую мы в итоге отпустили – сделали нас по-настоящему счастливыми. Когда мы вернулись в дом, дедуля сварил нам суп, достал свежий хлеб, а после вкусного обеда произошел тот самый момент.

Пётр