ним рядом и как будто внутри солнце загорается. Вот и она такая же стала, добрая, как и писатель ее, сияющая. Много было схожего у нее и Книги, отличие лишь в том, что Книга писала сама и авторов было много, по числу читателей, а у этой один. Долго думала новая жительница как помочь Книге, ведь боль только утихнет, так что-то да напомнит о том Читателе, то звук каблуков схожий, то черты лица аналогичные встретятся, но чаще напоминали о нем слова, буквы, написанные на ее же страницах. Не успели еще стереться с листов. Да и нравилось Книге порой перечитывать написанное. Столько воспоминаний, как приятных, так и не очень. Прошла еще неделя, и Книга Сказаний немного покряхтя, заключила.

— Долго я думала. Книг мне встречалось немало в жизни, и волшебных в том числе. Разные они были, исполняющие желания, магические с заклинаниями, книги необыкновенных рецептов. Ох, сколько же всего дивного есть! Вот ты, говоришь, что истории пишешь всегда. Те, что людям хочется прочесть. Но печатая на своих страницах их мысли ты пишешь их историю! А как же твоя собственная? Ведь у каждой книги своя, светлая, яркая и уникальная история!

— Но это же и есть мое волшебство, писать то, что нравится людям! Так я могу им понравится! — возмутилась Книга.

— Глупенькая! — с материнской заботой в голосе, промолвила Книга Сказаний. — Совсем не нужно нравится всем! Запомни, в книге главное — ЕЁ история! И волшебство твое в том, что ты сама можешь написать ее! Ты сама автор себя. И историю писать надо не по мыслям и желаниям кого-то, а ту которую тебе хочется. То, что в душе, глубоко в каптале твоем находится.

Попыталась Книга еще что-то возразить, поспорить по привычке, но прислушалась все равно. День она в мыслях своих жила, два. Думала она все о том, что никогда и не рассматривала вариант написания своей истории. Со своими героями, сюжетом. А ведь ей иногда так хотелось что-то свое привнести в истории читателей. Но что бы она написала? Да и как начать писать, если тут, на страницах, буквально в сердце выгравированы эти сладкие строки, мысли Читателя. Как же больно с ними расставаться. А как приятно перечитывать и вспоминать те приятные вечера. Нет не готова она была к таким изменениям. По крайне мере сейчас. Время нужно было. Долго она с мыслями собиралась, утихомирить пыталась все те чувства, что внутри бурлили. И обида там была, много-много и досада, а сколько агрессии и зла! И на себя, что читателя не заинтересовала и на то, что так сложилось ну и на него, конечно же. Ведь могло бы быть по-другому! О! По-другому! А как? Что она может изменить? Лишь греет те приятные, напечатанные слова и боится отпускать. Это как обнимать цветущий кактус — красиво, приятно смотреть, но больно. Ничего она не может изменить, все само решается, без ее участия.

Уткнувшись в самый угол стеллажа, книга плакала. Она уже не знала от чего именно, но что-то ее очень расстраивало. Она чувствовала, что хочет что-то другое, новое, светлое и еще так крепко держалась, боясь отпустить старое, такое привычное, теплое, родное и как балласт висящее на закладке. Решено, надо что-то менять, ведь так невозможно! Сколько еще можно так стоять на полке, не видя света, — думала она. Собравшись с мыслями и найдя нужную волну, она вновь перечитала все написанное на страницах. Но так, бегло. Мысленно поблагодарила Читателя сжалась… и… начала творить.

Сложно ей это давалось, свои мысли с трудом ложились на бумагу, сноровки не хватало. Криво-косо, но слово за словом, предложение за предложением, страничка за страничкой она начала заполнять предварительно вычищенные и выбеленные страницы. Становилось так легко и тепло внутри. Как будто сил прибавилось, и бумага аж крепче стала. Писала она про ясное солнце, нежную зеленую травку на лужайке, не забыла и главных героев. Его — сильного, заботливого и доброго с красивыми голубыми глазами и Ее — нежную, женственную, стройную и ласковую. Так хотелось ей что-то мягкое написать, легкое и невесомое, как облако. Невесомое, но оставляющее в сердце читателя нечто приятное, увесистое и по-доброму сияющее. Писала она свою историю долго, увлеченно и что даже не заметила, как нежные теплые руки взяли ее и понесли в сторону читального зала. Вновь упустила из виду она лицо читателя, а так было интересно кто он, ведь прикосновения его рук к страницам были очень осторожными, трепетными, сразу выдавая в нем Ценителя.

Настолько ее затянул процесс творчества, что она, лишь дойдя до середины поймала себя на мысли, что больше не считывает информацию, что читатель читает ЕЁ историю, а строки не меняются! И что куда важнее — ему нравится! Ура, Книга Сказаний была права, волшебство в том, чтобы самому строить свою историю, вкладывая в нее все то добро, что стремительно вырывается наружу изнутри.

— Простите, что вмешиваюсь, эта книга… У вас в руках… — услышала она знакомый голос Читателя, обратившегося к новому читателю, — Вы уже столько прочитали и, я вижу вы улыбаетесь, но там нет ничего веселого, это же драма! Плохо написанная и, довольно скучна, неужели вам нравится?

Ценитель на мгновение прикрыл книгу, придерживая пальцем едва пожелтевшию страницу, на которой остановился. Он быстро глянул на ухоженную, пусть и неказистую обложку книги, и устремил свой взгляд на Читателя. — Эта? — улыбнулся он, — каждый видит в книгах только свое отражение. Но видимо она вас чем-то зацепила, раз вы заострили на этом внимание.

В этот момент Книга увидела аккуратные, приятной формы пальцы, сильные руки и … его. Ценитель был точь-в-точь как главный герой ее истории, такая же улыбка, волосы, цвет глаз и маленькая родинка сбоку на левом ухе. Он погладил книгу по обложке, вновь раскрыл ее и продолжил читать историю, уже их совместную счастливую историю.

А Читатель, лишь ухмыльнулся и прошел в другой зал, где найдет свою книгу по душе. Книга же больше не ждала Читателя. Она чувствовала себя уверенно и спокойно, зная, что Ценитель теперь рядом. И она осталась искренне благодарна Читателю, с улыбкой и легкостью вспоминала те приятные и не очень вечера, изредка шелестела закладкой, когда он приходил за новой книгой. Она была счастлива, что научилась писать свою, светлую историю.