в ступоре замерла, как соляной столп, не в силах сделать больше не шага. Разум просто отказывался принимать то, что видели глаза…

На пороге магазина никого не было. Совершенно никого. Ни одной живой души. Или неживой. На входной двери висел огромный навесной замок, который, разумеется, никто еще даже и не пытался открыть. Более того, — было совершенно очевидно, что никто не сворачивал к их магазину уже, по крайней мере, очень много часов. Выпавший за ночь снежок успел хорошо запорошить порог, — и на нем не было ни единого, — вообще, ни единого!.. — следа…

Олеся была настолько ошарашена, что забыла даже испугаться. Это уже потом она запоздало сообразила, что ей следовало хотя бы дождаться еще кого-нибудь из девочек, чтобы войти в магазин вместе с ними. Но в тот миг она, все еще совершенно ничего не понимая, словно на автопилоте, открыла все замки, вошла в магазин, сняла его с сигнализации, включила свет, спокойно прошла через все немаленькое пустое помещение к своему кабинету и, как ни в чем не бывало, занялась своими делами.

Через несколько минут пришла Света. Олеся услышала, как открывается дверь, и вышла к ней навстречу. И уставилась на нее, наверное, как баран на новые ворота, потому что только в тот миг до нее окончательно дошла некая сверхъестественность происходящего.

Ничего не понимающая Света в ответ тоже уставилась на нее примерно таким же образом.

На самом деле, Олеся не просто так во второй раз замерла, как соляной столп. На Свете была серая курточка и шапочка, через плечо была перекинута черная сумка… Это действительно была она!.. Кроме шуток, — это, вне всякого сомнения, именно ее Олеся видела десять минут назад спешащей ей навстречу!..

Заранее упреждая любые вопросы, которые могут возникнуть по поводу адекватности моей героини, могу сказать лишь о том, что при многократных обследованиях и проверках у многочисленных врачей, которые ей приходилось проходить в течение жизни, никаких проблем с психикой у нее выявлено не было. Олеся почти не пила спиртного, — бокал шампанского в Новый год едва ли можно посчитать серьезным поводом для алкоголизма, — так что эта причина тоже сразу же отпадает. Различные запрещенные вещества она вообще не пробовала ни разу в жизни, — поэтому списать происходящее на их действие тоже не получится…

Из последующего разговора со Светой Олеся поняла, что та действительно только что приехала, а не отсиживалась где-нибудь под порогом в укромном месте. Причем, из автобуса она выходила на той же остановке, что и Олеся, — то есть, шла в одном направлении с ней, а не навстречу. И Света тоже застыла в недоумении, когда Олеся рассказала ей о том, что видела ее своими глазами, идущей по дороге к магазину. Света уже достаточно хорошо знала Олесин характер и понимала, что все это вовсе не шутка…

При этом разумом Олеся, конечно же, прекрасно осознавала, что видела тогда вовсе не Свету. Но кто же тогда это был?.. И, самое главное, куда он, этот неведомый кто-то, потом испарился?..

Несмотря на прошедшие с того дня годы, Олеся так до сих пор и не поняла, что это такое было. Она вообще всегда была склонна к мистическим объяснениям происходящих вокруг странных событий, поэтому готова была приписывать им любые сверхъестественные причины. Олеся согласна была поддержать любую версию: параллельные миры, другое измерение, прошлое, будущее… Все, что угодно, — каким бы невероятным, на первый взгляд, это не выглядело…

Она была уверена точно только в одном: в то утро ей навстречу шла девушка в сером. И она видела ее очень четко и ясно своими глазами. Она ее не придумала, и эта девушка не была плодом ее разыгравшейся фантазии. Она просто была…

И она до сих пор стоит у Олеси перед глазами…

С того дня они еще долго все подозрительные звуки и шорохи в магазине списывали на девушку в сером. И радовались, что она у них хотя бы не вредная, не безобразничает и товар с полок не сбрасывает…

И все-таки, хотелось бы до конца понять, что это было?..

ПОДРУЖКА

В школьные годы у Олеси была подружка, которую звали Ира Лебедева. Они с ней довольно тесно общались с самого первого класса. Можно было сказать, дружили. При этом Олеська никогда не строила никаких особых иллюзий по поводу крепости и долговечности этой их странной дружбы, — ну, разве что в самом начале, когда она была еще совсем маленькой, наивной и неискушенной.

Как она поняла, уже став взрослей, на самом деле Ира всегда ненавидела ее лютой ненавистью. Не спрашивайте, за что, — это, к сожалению, так и осталось для Олеськи тайной за семью печатями. Сколько раз Ира с удовольствием подставляла и предавала ее, — было и не сосчитать. Неоднократно она зачем-то объединялась с другими девочками и “дружила против Олеськи”, — об этом самой Олесе впоследствии вообще даже и вспоминать-то было смешно. Хотя в те моменты смешным это ей вовсе не казалось, — напротив, было очень грустно и тяжело. Причем, — ну, ей-богу!.. — сама Олеська так и не поняла причину всего этого. Ни разу, — по крайней мере, осознанно, — она ничем не обидела свою одноклассницу. Просто та почему-то реально ее терпеть не могла.

И при этом они, типа, “дружили”.

Причем, цену этой ее “дружбы” Олеся прекрасно осознавала даже тогда, в те годы. Но ведь надо же было хоть с кем-то хотя бы изредка общаться на переменах, — а Олеся и так большую часть времени проводила в гордом одиночестве, не слишком желая сближаться с другими одноклассниками. Поэтому, когда Ира, в очередной раз “надружившись против нее с другими девочками”, снова зачем-то пыталась начать общаться, Олеся ее не отталкивала.

Ира Лебедева была девочкой очень красивой и умной. Все годы обучения в школе она была круглой отличницей, — на радость учителям и на гордость родителям. Она рассказывала, что целыми днями только учит и учит уроки, — ничем другим ей, якобы, мама с папой заниматься просто не позволяют. Олеся тоже училась хорошо, практически на одни пятерки, но без такого фанатизма, разумеется. У нее всегда были и другие интересы, помимо школьной программы. Олеся занималась спортом, очень любила читать; она была любознательной от природы, и поэтому ее увлечения часто менялись или дополнялись. Животные, путешествия, музыка, изобразительное искусство, кинематограф… Честно говоря, в те годы не было, наверное, ни одной отрасли, к которой Олеська не проявляла бы интерес, — в той или иной степени.

Иру это тоже почему-то всегда бесило. И