«Змея» обрадовалась:

— Это я люблю!

Она так выражала свою радость, что Таро стало просто неловко. Повторяя «Спасибо, спасибо», она буквально заскакала вверх по лестнице.

Таро разглядывал ключи, которые ему вернула «Змея». Брелок он сам купил когда-то в автомате с мелкими игрушками. Шампиньон. Но должен быть еще один грибок. Ключи легко теряются, поэтому, чтобы бросались в глаза, Таро и прицепил брелок. Второй грибок, похоже, оторвался: ни шнурка, ни металлического кружочка не осталось. «Прицеплю еще колокольчик», — с такими мыслями Таро разогрел в микроволновке купленную по дороге домой готовую еду — говядину по-корейски. Открыл и банку пива.

Снимая высохшее полотенце, Таро взглянул на балкон квартирки «Дракон» в конце второго этажа — в окне горел свет. Прошло уже три дня, но та женщина больше не показывалась.

Его сослуживец Нумадзу, тот, что привез ему в подарок рыбу, во вторник ездил в командировку в Окаяма[1], а в понедельник у него был выходной, и он три дня провел в Кусиро на Хоккайдо. Нумадзу в прошлом месяце женился и теперь навещал родителей жены. Та была единственной дочерью и носила редкую фамилию, так что Нумадзу после женитьбы взял фамилию жены. У них в компании был еще один сотрудник, тоже поменявший фамилию, но продолжавший пользоваться старой, а Нумадзу очень нравилась его новая фамилия: он даже сделал себе новые визитные карточки. Таро к этому еще не привык и обращался к нему по-прежнему: «Нумадзу».

В обеденный перерыв, после того, как рыбные гостинцы были розданы, Нумадзу заговорил с Таро: фамилию, мол, он взял с удовольствием, но лежать на чужом кладбище не собирается. Его семья из Сидзуока, хотя их фамилия буквально значит «болотистый залив», могилы предков находятся на склоне над рыбачьей гаванью, в воды которой вечерами погружается сверкающее солнце; Нумадзу представлял себе, как упокоится там, у храма, окруженного мандариновыми деревьями, поэтому, когда увидел кладбище в лесу, где зимой страшно холодно, ему стало как-то грустно. Нумадзу приводил и другие доводы:

— Вот женщина, наверное, спокойно воспринимает, что ее похоронят там, где лежат предки мужа, ведь ей, пожалуй, не так трудно жить в окружении чужих людей.

Таро ответил вполне серьезно:

— В последнее время с этим стало проще, есть выбор. Хоть на дереве похорони. Вот у отца я часть пепла захоронил, часть развеял.

— Тогда я хочу, чтобы меня зарыли во дворе родительского дома. У меня в детстве была собака, звали Гепард, так вот рядом с ней.

Нумадзу принялся рассказывать, как его старший брат подобрал беспородного щенка с черными, как у гепарда, пятнами на голове; он очень любил куриные косточки и всегда увязывался за Нумадзу, когда тот, еще маленький, отправлялся в школу. В старости у Гепарда отказали ноги: он даже не мог гулять, но прожил долго, а вообще вырос очень крупным, и вырыть яму, чтобы его похоронить, оказалось не так легко. Такова была изложенная в пять минут история одиннадцатилетней жизни собаки. Рассказывая, Нумадзу несколько раз сглатывал слезы.

— Вот если останутся кости, то могут обвинить в том, что выбросил тело, нужно все превратить в порошок.

— А у тебя получилось?

— Кости были твердые, так что помучился.

— А я думал, что после того, как сожгут, это легко.

У отца Таро кости оказались прочными, да и кариеса почти не было. К восьмидесяти годам у него вполне могло остаться зубов двадцать, но умер он, не дожив до шестидесяти. Тому уже лет десять. Во всяком случае, скоро десять, как Таро живет в Токио.

Керамическую ступку размером с пиалу, в которой он измельчал неожиданно прочные кости отца, и пестик Таро привез в Токио из родительского дома в Осака, они и сейчас были у него. Все три года, что он жил с женой, с которой три года назад развелся, этот набор хранился в глубине посудного шкафа. Бывшая жена не раз говорила, что, раз эти вещи так ему дороги, надо их спрятать, а то она по ошибке может ими воспользоваться, но Таро оставил все на месте. С порядком в доме было не очень, он беспокоился, вдруг не вспомнит, куда спрятал, а порой ему казалось, что если этих предметов не будет на видном месте, то он забудет и про отца, и про его смерть.

— И что делать? Когда умрешь, думать будет поздно. В Кусиро холодно. Природа природой, но холодно. А я плохо переношу холод.

Таро хотел было сказать, что после смерти уже не замерзнешь, но вдруг понял, что Нумадзу говорит сам с собой. Высказывает то, что у него на душе, и вовсе не ждет ответа. В это время в офисе, занимавшем одну из квартир большого многоквартирного дома, кроме Таро и Нумадзу были еще два сотрудника, они, должно быть, слышали, о чем речь, но к разговору никто не присоединился.

Таро получил от Нумадзу в качестве гостинца из Кусиро упаковку сушеных палочек из кеты, но и ее сразу засунул в посудный шкаф. Потом проверил третью полку сверху: посудный-то посудный, но он использовал шкаф и как книжный. За стаканами и кружками из Макдональдса там стояла ступка с пестиком: Таро купил их в центре товаров для дома через два дня после похорон отца. Со ступкой он ошибся. Из бороздок внутри, предназначенных для измельчения продуктов, застрявшие частички костей было не вытащить. Вымыть ступку Таро не решался. Ведь там и сейчас оставались, словно запутавшиеся в расческе волосы, осколочки костей и белый порошок. Так они не видны, но должны были остаться. Кости отца частью были захоронены в могиле на родине, частью хранились у алтаря в его родном доме. Стертую в порошок часть развеяли над морем с мыса в префектуре Эхимэ, куда отец часто ездил на рыбалку. Подхваченный ветром и смытый волной, пепел сразу исчез. А оставшийся в ступке порошок и мелкие крошки — они от тех же костей. Какая это часть отца? Действительно ли в его теле жили эти белые, крепкие кости? Это они сидели, ходили? В младших классах Таро однажды рассек подбородок, налетев на металлический прут: тогда одноклассники всё заглядывали в рану, где видна была кость, Таро и теперь жалел, что сам не смог ее увидеть.

Пиво в банке было чересчур холодным. Купленный в магазине сэконд-хэнд холодильник в последнее время издавал какие-то странные звуки.

В пятницу утром, отправляясь на работу, Таро открыл входную дверь и тут увидел женщину из «Дракона» —