которые представляют собой прямую и — пусть отчасти бредовую — субъективно честную реакцию на такие реальные события, как Французская или Русская революции, и, когда эти мифы используются как инструмент в пропагандистской борьбе, они оказывают сильное политическое воздействие. При всех преувеличениях и клевете, которые в них содержатся, как мировоззренчески связные мифы о заговоре они заслуживают подробного анализа и изложения. (Ложную) веру социалистов в зловещий заговор капитала тоже стоило бы тщательно рассмотреть. Ведь в левой иконографии большие деньги олицетворяет дракон, на которого бросаются с копьем. На этом мифе о заговоре остановился в 1999 г. Габор Т. Риттершпорн в докладе «Советский мир как заговор»[9]. Там он указал, что Сталин несостоятельность советского планового хозяйства пытался объяснять подрывными действиями мнимых врагов Советов.

Когда автор в 1964—1965 гг. трудился в Лондоне над докторской работой о тайных политических обществах в наполеоновскую эпоху, ему бросилось в глаза, что организационным примером и прикрытием для таких союзов служили масонские ложи и что возбуждаемые ими страхи, из которых постепенно сложился миф о заговоре, заслуживают внимания. Поэтому автор скорректировал тему своей работы, взяв за принцип: если в мифах о заговоре обнаруживается минимум серьезности, их всякий раз надо исследовать на предмет связей с реальностью.

Конечно, откровенные вымыслы вроде тех, что сочиняют упомянутые «конспирологи», можно было вывести за скобки. Как, естественно, и заговоры в трактовке американского закона, где, например, налет на банк толкуется как сговор «двух или более лиц с целью совершения незаконного или преступного деяния».

Зато заговору с целью незаконного, насильственного переустройства мира в соответствии с некой политико-идеологической концепцией здесь будет уделено внимание. Именно якобы по такому плану, существование которого допускают и который разоблачают контрреволюционеры, Французская революция 1789 г. свергла религиозный и политический режим «трона и алтаря». Наконец, якобы в продолжение этого плана коммунисты под руководством евреев уничтожили буржуазный строй, основанный на частной собственности.

Такие перевороты всякий раз были связаны с кровавым преследованием и экспроприацией сотен тысяч священников, дворян, крестьян и капиталистов, а также с изгнанием или истреблением царствующих династий. Все это будоражило миллионы людей, порождало страх, ужас и огромные потоки беженцев и вызывало мучительный вопрос о глубинных причинах таких катастроф. Выразители взглядов врагов революции, контрреволюционные и консервативные интеллектуалы, на основе реальных или предполагаемых замыслов организаторов таких бедствий формировали настоящие мифы о заговоре. И последние не всегда лишены определенной логичности и внутренней истинности.

В конечном счете мифы о заговоре, не оставляющие никакого места случайности и допускающие лишь планомерное развитие исторических событий, исходят из дуалистического представления о борьбе добра со злом. Поэтому они создают крайне упрощенную, мифологизированную картину истории. Для них характерны редуцирование сложной реальности, а нередко и оккультный характер. Их приверженцы считают, что за внешней видимостью повседневного мира можно найти доступ в некую скрытую реальность, где и происходит самое главное.

Итак, мифы о заговоре дают упрощенные и обманчиво-доступные объяснения сложных процессов, берут на себя функцию ориентации своих сторонников и верующих. Для тех же, против кого направлен подобный миф, эти духовные артефакты представляют потенциальную или же непосредственную угрозу. На этих людях ставится клеймо опасных врагов общества, что грозит им изгнанием, а в крайних случаях и гибелью.

Что касается развития науки со времен выхода «Тезиса о заговоре 1776—1945», то здесь следует отметить: по ранней истории первоначального антимасонского мифа о заговоре никаких существенных открытий больше сделано не было. Правда, надо указать, что в исследовании масонства и, в частности, ордена иллюминатов за последние десятилетия ученые достигли больших успехов, показав тем самым подступы к мифу о заговоре.

Об этом свидетельствует выпуск профессором Хельмутом Райнальтером с 1999 г. «Журнала по международному исследованию масонства» (Zeitschrift fiir Internationale Freimaurer-Forschung, IF). Следует отметить изданный им в 1983 г. сборник «Масоны и тайные союзы в XVIII веке в Центральной Европе», а также его публикацию 1997 г. «Орден иллюминатов, 1776—1785/87: политический тайный союз эпохи Просвещения»[10]. Герман Шюттлер в Мюнхене в 1991 г. опубликовал книгу «Члены ордена иллюминатов в 1776—1787/93 годах»[11].

На инсбрукской конференции «Просвещение и тайные общества» в 1992 г. Шюттлер, опираясь на исследование «шведской коробки», смог доложить об «Участии ордена иллюминатов в конвенте ордена филалетов в Париже в 1787 г.»[12]. Эта поездка в Париж иллюмината Иоганна Иоахима Кристофа Боде (1730—1793), до того слабо известная и окутанная мифами о заговоре, отныне хорошо документирована. Она свидетельствует об очень интересных связях между немецкими и французскими просветителями, которых теоретики заговора несправедливо обвинили в том, что те якобы заложили мину, подготовившую взрыв Французской революции.

В книге «Эзотерические союзы и гражданское общество»[13] Моника Нойгебауэр-Вёльк в 1995 г. исследовала связь Просвещения с эзотерикой. При этом она пришла к выводу, что процессу трансформации Старого порядка в современный фактически способствовали и политизирующиеся тайные союзы. Таким образом, при всей преувеличенности и даже фантастичности своих тезисов некоторые теоретики заговора действительно нащупали какой-то верный след.

Эта тематика была развита на конференции в Вольфенбюттеле в 1997 г., на основе которой в 1999 г. та же Моника Нойгебауэр-Вёльк подготовила и опубликовала сборник «Просвещение и эзотерика»[14]. Согласно этому сборнику, склонность иллюминатов к политизированной утопии связана с эзотерическим мышлением, которое формировал еще предмодерн. Наконец, здесь надо отметить, что Сильва Шепер-Виммер в 1985 г. предложила читателям биографию иезуита Огюстена Баррюэля, главного представителя учения о заговоре. Инго Херман в 2007 г. опубликовал в Берлине биографию барона Книгге, организатора ордена иллюминатов на севере Германии[15]. Зато и по сей день нет биографии вошедшего в конспирологическую мифологию Адама Вейсгаупта. В 1997 г. в Вольфенбюттеле ее обещал написать Мартин Мульзов.

Если во второй половине XIX в. миф о заговоре — как и масонство, лишавшееся влияния из-за либерализации общества, — уже не играл никакой доминирующей роли, то эпохальные перевороты XX в. — Первая мировая война и мировая революция — придали ему прямо-таки взрывной импульс и почти смертельную бризантность.

Важные исследования были сделаны в рамках изучения Третьего рейха и его кровавого антисемитизма. Среди них надо выделить опубликованный в 1993 г. в Вене «Антисемитско-антимасонский миф о заговоре в Веймарской республике и национал-социалистическом государстве» Армина Пфаль-Траугбера[16]. Изданная в 2003 г. книга Вольфрама Майера цу Уптрупа «Борьба со „всемирным еврейским заговором“: пропаганда и антисемитизм национал-социалистов, 1919—1945»[17] прежде всего приводит колоссальный список источников национал-социалистической пропаганды.

В 1997 г. автор на германско-польской конференции «Стереотип еврея в Польше и Германии» в Еврейском культурном центре Кракова