Нашли нас только через десять дней, на одном из многочисленных Полинезийских островов.

За это время все большие и малые новостные каналы облетели некрологи, посвященные чудовищной гибели командующего космическими силами ООН Изи Рабиновича и лауреата Нобелевской премии Онозаки Кеита, и еще 250 человек по списку. Трагедия, обрастая новыми кровавыми подробностями, кочевала из одной информационной ленты в другую.

Мы же все это время наслаждались теплым солнцем и мягким морским бризом на чудесном островке. И жили простыми человеческими радостями, которые доступны лишь людям, избежавшим верную гибель. Пожалуй, это были лучшие дни в моей жизни. За эти десять дней вынужденной робинзонады на необитаемом острове мы здорово сдружились между собой. И остались друзьями на всю жизнь.

По общему молчаливому согласию, происхождение артефакта, спасшего наши жизни, никогда на обсуждалось. Все мы прекрасно понимали, что существуют вопросы, которые не следует задавать.

Глава первая

Конец старого мира

Глава первая. Конец старого мира

Я сидел за столиком в своем любимом кресле на крыше пятнадцатиэтажного здания, вдыхая тягучий запах шотландского виски. Мягко душистый, сливово-шоколадный, с легкими нотками груши и дуба. Настоящий запах праздника. Дым? Никакого дыма. Дым появится завтра. Он будет резать глаза, выжигать легкие, вызывать асфиксию и закрывать небо.

Хрустальные грани стакана в моей руке причудливой мозаикой разбивали на части рвущийся мир. Разноцветные всполохи магнитных бурь, зарницы и молнии, гуляющие по небу, триумфально знаменовали собой конец эпохи.

Действо, символизирующее окончание целой эпохи в развитии человечества. Завтра, если это завтра наступит, люди уже не смогут жить по старому.

Над головой с треском и свистом пролетал очередной яркий метеорит, искрясь всеми цветами радуги. Стеклянный купол над террасой усиливал буйство красок развернувшееся в ночном небе и придавал разворачивающейся драме особое очарование.

Хорошо, что я отказался от поездки в Гонконг, отвергнув настоятельные рекомендации службы безопасности. Вряд ли я смог бы насладиться таким зрелищем, находясь сейчас в головном офисе.

Свой сотый день рождения я хотел встретить именно здесь.

Этот пятнадцатиэтажный Шератон, который я выкупил за баснословные деньги, я считал своим домом.

Единственное, что несколько огорчало меня — это то, что последний день существования человеческой цивилизации в своем прежнем виде, я встречаю в полном одиночестве.

Утром я приказал отправить по домам весь штат сотрудников. Более сотни человек обеспечивали бесперебойную работу этого небольшого предприятия, входящего в структуру моей транснациональной корпорации.

И только единицы знали, что целью и смыслом существования бывшего гранд-отеля является предоставление жилья одному из многочисленных постояльцев.

Никому и в голову не приходило, что мой скромный пятикомнатный номер на третьем этаже не более, чем проходная, предназначенная для того, чтобы я, не привлекая излишнего внимания, мог попасть собственным лифтом на последний этаж, полностью обустроенный в соответствии с моими вкусам и предпочтениями. А оттуда по широкой лестнице, выполненной в колониальном стиле, на крышу, где я и проводил большую часть своего времени. Попасть на пятнадцатый этаж можно было только с помощью лифта, или из моего номера, или из холла первого этажа. Второй лифт предназначался для доверенного персонала горничных, поваров, врачей и садовников, короче всех тех, кто делал мою жизнь комфортной. И был доступен только после преодоления барьера, охраняемого сотрудниками службы безопасности.

Лишь несколько человек в офисе знали, что за личиной «старого маразматика», каким меня и воспринимало подавляющее большинство, прячется один из самых богатых людей на планете. По крайней мере, входящий в первую тысячу. Даже руководители фирм, занимающие престижные офисные этажи здания не подозревали, что их босс обитает в непосредственной близости от них.

На первый взгляд, моя система маскировки, попахивала шизофренией и паранойей. Но, тем не менее, подтверждала временем свою эффективность. Ведь я до сих пор жив.

Но все это уже совершенно не важно. Как ни печально, моя жизнь подходила к концу.

Два часа тому назад, я отпустил свою охрану.

Сегодня каждый житель Земли имеет право провести эти часы со своей семьей, друзьями, любимыми и так, как захочет. В конце концов, просто засесть в ближайшем баре и от души надраться. Потому что завтрашний день не сулит ничего хорошего.

Сам же я предполагал провести этот уникальный вечер в полном одиночестве.

К моему огромному сожалению, дожив до ста лет я растерял, в силу естественных причин, всех своих друзей юности.

Семьей так и не обзавелся.

Среди десяти миллиардов человек, проживающих в настоящее время на Земле, в живых не было ни одного, вместе с кем с я хотел бы провести последние часы своей жизни.

Разве что за исключением троицы старинных друзей. Один из которых, Онозаки Кеита, судя по многочисленным некрологам, умер десять лет тому назад. Что делает совершенно неуместным пришедшее вчера от его имени в мой адрес поздравление со столетним юбилеем.

Изя Рабинович, наверняка, наблюдает нынешнюю космическую баталию с поверхности Марса.

Ну а Джон Смит — он и есть Джон Смит. Загадочный и непредсказуемый. И этим все сказано.

Комизм ситуации заключался в том, что сегодня я праздную сотый день рождения. И именно на этот день я назначил свое самоубийство.

Я встряхнул лед в нетронутом стакане с виски и перевел взгляд на

изящный флакон венецианского стекла, который стоял посредине стола. Наполненный Черным Ангелом.

Утром, когда краешек солнца появится над морем из-за горизонта, я налью в свой бокал этот божественный яд. И выпью.

Я признателен своему другу, профессору Онозаки Кеита, который включил меня в группу первых испытуемых «Вакцины бессмертия». Именно это помогло мне достичь столь преклонного возраста, сохранив прекрасные физические и умственные способности. Вот только впоследствии обнаружилось, что у всех участников того, самого первого, эксперимента, рано или поздно в организме включается механизм самоуничтожения. Когда за считанные дни совершенно здоровый человек превращается в жалкую развалину, ничего не понимающего слюнявого идиота, гадящего под себя. Самым первым симптомом этого изменения становятся глаза. Они приобретают цвет весенней листвы. Три дня назад я обнаружил, что мои глаза позеленели.

Космическая феерия одарила новым изумительным по красоте сполохом. О чем еще можно мечтать в свой юбилей и последний день жизни. Достаточно просто сидеть на крыше и потягивая виски любоваться ночным небом над морем. Прекрасное зрелище. Темно-фиолетовое небо, густо усеянное яркими звездами, ближе к горизонту подсвечивается необычной зеленой зарницей. Ослепительные вспышки сотен метеоритов, ежесекундно сгорающих в атмосфере, придают небесному шоу ощущение праздничности.

Даже будучи убежденным агностиком, я развлекал себя фантазиями, сравнивая окружавший меня сад, наполненный ароматами, источаемыми сотнями цветущих растений и смутно