Не могу сказать подобного о себе. Знаете, нет ничего приятного, когда тебя выворачивает восьмеркой. Тройная степень загиба знаменовалась головой, засунутой куда-то в район задницы, а само новообретенное тело, обживаемое душой убиенного человека, было впихнуто в темно-серый яйцеобразный кокон. Краешек неуютного пристанища я смог чуток разглядеть левым глазом, правое же око, судя по объективным ощущениям, упиралось в левое бедро. Висеть вниз головой, на которую существенно давил зад, было несколько (это еще слабо сказано) некомфортно. Я попытался сменить положение, кокон качнулся, тело скользнуло по склизким внутренним стенкам тюрьмы, дав свободу зажатой черепушке. Хм-хм, пушистый северный зверек… то, что я разглядел двумя глазами, мне совсем не понравилось. Я действительно находился в каком-то яйцеобразном коконе. Интересно, никакой паники от осознания своего незавидного положения я не испытывал, возможно, сказывался непрошедший шок от свидания с капотом «ауди», или я успел примириться с фактом отлета в иные измерения, но мысли в голове оставались кристально чистыми и не поддавались хаосу и смятению. Какая-то мыслишка скабрезно скалилась и напевала строчку из песни Высоцкого про баобаб, намекая на свершившееся переселение души. Кормом для термитов мне не быть, и это радует, остальное переживем.

Так-с, вызывает антирес биологический процесс. Попробуем мыслить логически. Яйцо, о чем это говорит? Нет-нет, не надо вспоминать, что было первым — яйцо или курица. Лелею себя надеждой на реинкарнацию во что-нибудь, отличное от петуха или наседки. Любой здравомыслящий человек понимает и осознает незавидную перспективу сиротки с птицефабрики. Суп как завершающий штрих непродолжительной бессмысленной жизни, согласитесь, — перспектива не ахти. Чур меня, чур. Лучше уж вылупиться воробушком или ящеркой, на крайняк — черепашкой, говорят, последние до трехсот лет живут, если раньше их не сожрут. Закрыв глаза, я представил себя птицей, потом черепахой, крокодилом, закончил перебирать варианты на змеях. Ни один из них не понравился и не вызвал внутренней поддержки, а змеи так вообще отозвались неприкрытым отторжением. Офигеть… Если верить интуиции, предавшей меня не так давно, но слезно вымаливающей прощения, то в яйце — нечто среднее, производное из трех видов. Точно-точно — летающий крокодил, отбрасывающий хвост в случае опасности. А что? Помню один наш советский мультфильм, где птица высидела крокодильчика, который признал в ней маму и научился летать.

Идем дальше. Облизнувшись… Что?! Стоп машина!!! Не быть мне воробьем, ибо не могут пернатые облизываться и вычищать языком застывшую слизь из уголков глаз. Кстати, хоть убейте, не помню, у птиц, крокодилов и ящериц зрение бинокулярное? К чему вопрос? К тому, что новые зенки на сто процентов бинокулярные, за одним лишь исключением — угол обзора чуть-чуть больше человеческого. Вывод — воробья вычеркиваем. Круг претендентов сужается. Принимаем ставки, господа. Я не птичка, не свинья, угадайте, кто же я?!

Придя к некоторым логическим заключениям, ваш покорный слуга попробовал пошевелить конечностями. К удивлению, оных обнаружилось больше, чем ожидалось. Задние и передние лапы, хвост… У меня теперь есть хвост… На спине, позади лопаток, шевелились еще две то ли руки, то ли лапы. А может, я заяц из «Приключений барона Мюнхгаузена»? Не, не канает, для зайца не хватает второй пары задних ног. И слава богу! Как представлю себя таким уродцем… брр!

В голове вертелся водоворот из десятков гипотез, даром, что ли, я перечитал десятки историй о попаданцах? Издержки профессии, так сказать. В стране не так много специалистов по наладке энергетического оборудования, релейной защите и противоаварийной автоматике. Россия — страна бескрайних просторов, объекты строительства раскиданы друг от друга на сотни и тысячи километров, в связи с чем мой общий налет часов на самолетах различных авиакомпаний мог соперничать с трудовым стажем пилотов и стюардесс. С некоторыми девчатами я был знаком и летал не один год. Постоянный клиент, как ни крути.

Когда коротаешь время на борту самолета или в аэропорту в ожидании рейса, планшетник становится твоим лучшим другом. Книги и фильмы — вот первейшие спутники современного пассажира. Постоянные разъезды и командировки во все концы нашей необъятной родины подразумевали приличное вознаграждение в виде прямоугольных кусочков бумаги, украшенных водяными знаками. Не скрою, порою вознаграждения были офигенно «неприличными». Так уж повелось, что наш босс ввел две бухгалтерии, и перед своей законной половиной порою я выкладывал официальные «расчетки», суммы в которых были существенно выше средних зарплат по региону. О чем жена не знала, но, вероятно, догадывалась, так это о черном нале в конвертиках, в несколько раз превышавшем белую зарплату. Иногда «приработок» выдавали не нашими «деревянными», а другими, с мордами юэсэевских президентов. Левые «тугрики» аккуратно и скрупулезно складировались на рублевых и долларовых вкладах в «Сбербанке», делиться нажитым с женой и тещей у меня не было никакого желания. Хватит с них ветвистых оленьих рогов на дощечке, которые я подарил благоверной на пятнадцатилетие свадьбы. Толстый намек на некие известные мне обстоятельства удачно пригодился для развешивания шапок в прихожей. Норковое манто, неизвестно на какие деньги купленное, неработающая жена вешать на рога отказалась. Что-то я о грустном. Та жизнь осталась в прошлом, впереди брезжит туманное будущее в виде экзотической зверюшки. Что оно мне несет?

Опа, это еще что такое? На мое убежище упала гигантская тень. Мамаша пожаловала? Эй-эй! Тень расплылась, на стенках появились черные пятна, как от лапы, — скорее всего, это и была лапа, схватившая яйцо. От резкой тряски я возмущенно зашипел. Точно не воробей, тот бы чирикал. Мой «домик» подбросили вверх, короткое падение с душой, ушедшей в пятки. Мамаша-наседка над своей кладкой так изгаляться не будет. Чует задница и хвост дрожит — хищники пожаловали. Печально, даже вылупиться не успел, уже сожрали. То-то смерть предрекала скорое свидание. Признаю, дама с косой умеет добиваться своего. О! Мое кожистое пристанище оставили в покое и больше не трясут, как погремушку. «Бу, бу, бу-бу-бу», — на несколько голосов слышу я. Гром звучит так, словно Илья-пророк перекатывает среди облаков пустые цистерны. Что-то знакомое. До боли знакомое, таким громыханием отдаются крики жены в похмельной голове. До дрожи в кончике хвоста надеюсь, что это не она. Черт, уютный домик кажется таким тесным, а я чувствую нехватку воздуха. Спертая атмосфера внутри давит на легкие и обоняние, так и задохнуться недолго. А-а-а! Задыхаясь, я ударил по упругой стенке головой, еще раз, и еще. Рябая монолитная поверхность сморщилась и пошла складками. Яйцо, чавкнув, раскрылось лепестками, и я вывалился наружу.

Обалдеть… Джек в стране великанов. Роль Джека исполняю я, а три великана склонились над широкой ровной поверхностью, кажется, это стол, и вперили в меня любопытные, полные ожидания детские взгляды. Да-да, вы не ослышались, над столом склонились трое ребятишек. Два вихрастых пацана хитрющей проказливо-разбойной наружности, которые с двух боков подпирали светловолосую голубоглазую девочку, удивительно похожую на моих близняшек, оставшихся в другом мире. Ребятня чего-то ожидала. Не знаю, чего они хотели, но рыжеволосый конопатый пацан, расположившийся слева от девочки, что-то сказал своей подружке и протянул ко мне руку, больше похожую на взлетную площадку вертолета. Нутром-то я знаю, что это не рука такая большая, это я такой маленький, но легче от этого не становится. Фу-у-у, обрыгаться и не встать, бомжи вокзальные — и те приятней пахнут. Он грабли мыл, прежде чем в меня ими тыкать? Воняет, как от помойного ведра, забитого протухшим чесноком. Подавшись назад, я угрожающе зашипел. А нечего трогать новорожденных зверушек вонючей антисанитарной пятерней. Парень не внял предупреждению и попытался сграбастать мое тельце. Ах так! Не осознавая последствий, я вцепился зубами в вонючий мизинец.