Моя карьера разведчика началась под руководством генерала О. М. Митчелла, который в 1862 году командовал 3-й дивизией Камберлендской армии. Генерал Митчелл — истинный джентльмен, талантливый ученый и храбрый офицер, скончался раньше того времени, когда нация смогла бы по достоинству оценить его заслуги и весть о его смерти пронизала глубокой печалью сердце каждого истинного лоялиста. После того, как он уехал из Теннесси, я был передан генералу Роузкрансу, который, в свою очередь, покидая свой пост, рекомендовал меня генералу Томасу. Я также служил с генералами. Д. С. Стэнли, Джорджем Круком, Лайтлом, Шериданом, Грантом и Шерманом, так что читателю не трудно будет представить себе, насколько насыщенной событиями была моя служба, и что никак не тщеславие вдохновило меня написать этот обстоятельный рассказ об этих бурных и почти невероятных приключениях, которые, естественно, сопровождали меня на выбранном мною пути разведчика.

Но зачем заниматься таким опасным делом и постоянно, находясь в гуще врагов рисковать своей жизнью, которые, если бы они узнали кто такой, с радостью повесили бы меня на первом же суку? Скажу, как Шейлок — таков я по природе своей, и теперь читатель знает обо мне абсолютно все. Я был хорошо подготовлен к подобного рода службе — очень давно покинув свой дом в Огайо, я уехал в Техас, где прошел курс обучения на рейнджера и охотника — умения последнего крайне необходимы первому, как рейнджер практически не получает помощи от правительства, хотя и подчиняется духовным запретам Писания, у него нет ни цента в кошельке, ни крошки еды в ранце, и он полностью уверен, что все необходимое — от первого до последнего дня — ему поможет добыть его надежная винтовка.

Но почему же огайец и наборщик был вынужден уехать в Техас, где только-только появились первые признаки цивилизации, и где люди до сих пор полагают, что в процессе производства книг и газет есть что-то дьявольское? В Техас — страну контрастов и противоречий, где есть и цветущие, словно по мановению волшебной палочки, места, либо бесплодные, как пустыня, где вся вода лишь в одном ручейке; где устья рек уже, чем их истоки; где на иссушенной до твердой корки земле нет ни крошки пыли; где даже зимой деревья зеленые; где ни лошадь, ни корова никогда не посягают на кукурузу; где в один день можно как задыхаться от жары, так и коченеть от холода, и где несчастный иммигрант, который либо что-то бормочет про себя, либо удивляется, когда его называют «самым зеленым штатом», а к нему самому относятся с большим сочувствием? Что ж, возможно, немного странно, что я оказался именно там — но в жизни и не такое бывает.

Зимой 1858–59 годов я жил и работал в Джефферсон-Сити, штат Миссури, а весной решил отправиться в Канзас, волнения в котором еще не закончились и, следовательно, он являлся самым подходящим местом для любителя приключений, а поскольку я по жизни всегда был непоседой, и не видел более привлекательного для такого как я места, я, вооружившись, «как того требует закон», отправился туда на своих двоих.

Тем не менее, после полудня я остановился перекусить в одной придорожной гостинице, хозяином которой был очень пожилой человек — обладатель молодой жены и полудюжины бестолковых негров. Я обедал, когда кто-то подъехал к воротам и спросил у хозяина, есть ли там тот молодой человек, который путешествует пешком.

— Это я, — сказал я и подошел к двери, чтобы выяснить, чего кому-то от меня нужно.

— Скажите, юноша, — спросил тот, — вы идете в Техас?

— Кому какое дело? — ответил я.

— Ну, — ответил он, — меня зовут полковник Джонстон, и я живу в двенадцати милях к югу от Далласа. Я гоню туда своих лошадей, и я могу помочь — я дам вам лошадь, седло и уздечку и оплачу все дорожные расходы.

В одно мгновение все мое желание посетить Канзас и присоединиться к постоянно нарушающим его покой партизанам «бесследно растаяло в воздухе», и вместо этого в моем воображении возникли видения охоты на диких лошадей и бизонов, схваток с индейцами и тысяч других «чисто мужских занятий», которые, как я знал, являлись основными развлечениями в этом диком и славном штате.

— Но куда вы сейчас держите путь? — спросил полковник.

— В Канзас, — ответил я.

— И с какой целью? — продолжал он.

— Развлечься, — таков был мой откровенный, но правдивый ответ.

— Что ж, — ответил он, — если вы хотите весело провести время, тогда просто отправляйтесь в Техас — это место, где можно найти все способы повеселиться, прекрасных лошадей и умных людей. Это место создано именно для молодых. И попав туда, вам так понравятся те места, что вы больше никогда не покинете их.

— Подождите немного, я только закончу свой обед и сразу же отправлюсь туда, — это все, что я ответил, продолжая энергично работать своей ложкой.

После обеда, я оседлал выделенную мне лошадь, и мы отправились на сбор оставшихся лошадей, которые, пока полковник беседовал со мной, разбрелись в разные стороны. В этом стаде было много кобыл северных пород — по словам Джонстона они очень высоко ценились в Техасе — а также несколько великолепных меринов.

Уже в пути мой новый «босс» еще раз напомнил мне, что зовут его полковник Джонстон, и поинтересовался моим именем. Затем он продолжил свою просветительскую работу, сообщив мне, что в Техасе у каждого человека есть некий титул — его называли либо генералом, либо полковником, майором, капитаном, судьей или эсквайром, и что его друзья присвоили ему звание полковника, хотя он никогда не служил в армии — это просто уважительное прозвище. Далее он рассказал мне, что когда-то был помощником капитана речного парохода, а затем перешел к теме своих личных подвигов, кои побудили меня в полной мере оценить его как физические, так и интеллектуальные достоинства. Он был красивым и крепким человеком лет тридцати пяти, щедрым и мужественным, и если не считать некоторой хвастливости и тщеславности, чрезвычайно приятным компаньоном. Он возвращался из Иллинойса, где занимался приведением в порядок дел касательно имущества своей жены — часть ее он взял в виде лошадей и, кстати, с самого начала он поведал мне, что он женился на вдове.

Мы двигались быстро — я думаю, что даже очень быстро — и поскольку дни мелькали один за другим, а мы с самого раннего утра до позднего вечера находились в своих седлах, мне вдруг стало казаться, что в моем попутчике что-то не так, но я ничего не сказал. На второй день после того, как мы отправились за своей фортуной, он начал жаловаться, что теперь ему придется продать одну из лошадей, чтобы иметь хоть какие-то деньги, после чего я одолжил ему довольно приличную сумму — думаю, около сорока долларов золотом. Возможно, читатель скажет, что я поступил неосторожно, учитывая, как мало мы были знакомы и что я не должен был быть таким легкомысленным в денежных отношениях с незнакомцем. И хотя я постоянно ошибался, доверяя незнакомцам, в этом случае я ничего не потерял, хотя одно время я верил, что у меня есть все шансы потерять все, ведь на Индейской Территории однажды Джонстон попытался поссориться со мной — у Богги-Ривер я видел, как он целится в меня из своего шестизарядного, в то время как сам он думал, что я не вижу его. Но моя винтовка всегда была у меня под рукой, и мой палец весьма скоро оказался на спусковом крючке. Накануне мы поспорили о том, с какой стороны дорога огибает гору и я оказался прав. Поскольку повод для ссоры гроша ломаного не стоил, я, естественно, пришел к выводу, что он тешился идеей убрать меня со своего пути и, таким образом, присвоить себе не только мои деньги, но и все, что у меня при себе было в тот момент. Я советую молодым людям — не будьте настолько откровенными, чтобы показывать свои деньги первому встречному, и не поступать так, как часто я поступал — одалживая кому-то деньги, не будучи полностью уверенным, что в любое время я смогу снова их увидеть. В данном случае я мог утратить все свои деньги, а заодно и жизнь — и все это — из-за того, что я был слишком искренен с незнакомым человеком. Тогда я был молод и зелен, но теперь я гораздо мудрее.