замок. Он подскочил и рубанул ножом. Лезвие рассекло кожу и отскочило, наткнувшись на кость или что-то, заменявшее тварям кости. Крови не было, лишь несколько капель густой тёмно-зелёной жидкости, похожей на гной, упали на пол, и тут же зашипели, бесследно растворяясь на воздухе. Рука убралась обратно. Он бросился к кухонному гарнитуру и принялся выдвигать ящик за ящиком. Вилки, ложки, фольга. Не то, совершенно не то! Винные пробки, которые, неведомо зачем, собирала жена. Салфетки. Спички. Наконец, в третьем по счёту ящике, он нашёл то, что искал. Моток бечёвки. Он примотал нож к ручке швабры и поднял импровизированное копьё. Оружие выглядело хлипко и ненадёжно. Первый же удар твари разнесёт его в щепки. Словно в подтверждение этой догадки, очередной удар снёс верхнюю часть двери, позволив ему хорошенько рассмотреть то, во что превратилась Ольга. Кожа с её черепа окончательно слезла, обнажив хитиновый панцирь. Челюсти выдвинулись вперёд, образовав клюв. Человечьи глаза вывалились из глазниц и свисали на тонких ниточках нервов. На их месте переливались разбитые на десятки ячеек, глаза насекомого. Клюв существа раскрылся и из него вырвалась серия щелкающих звуков, в которых можно было разобрать чудовищно искажённое его имя.

"МьИчча… МьИчча… "

Конечности существа, теперь уже обе превратившиеся в лапки насекомого, протиснулись в отверстие и принялись рвать дерево серповидными когтями. Времени у него не было. Он открыл один из шкафов и схватил бутылку с уксусной эссенцией. Он понятия не имел, подействует ли это на тварь, но других идей не было. Над плитой висел алюминиевый ковш. Он сорвал его со стены и опрокинул туда бутылку с эссенцией. Воздух заполнили жгучие пары уксуса.

Между тем, твари удалось пробить в двери огромную дыру и она начала протискиваться в неё. Он встал напротив, держа в одной руке свою жалкую пародию на копьё, в другой — ковш с эссенцией. Тварь выбралась из отверстия и теперь стояла напротив него, слегка раскачиваясь. Спина её выгибалась дугой, она опиралась на дополнительную пару лап, выросшую из живота. Он не стал медлить. Он сделал в направлении глаз твари выпад копьём, заставив ту отшатнуться, затем выплеснул следом содержимое ковша. Две хитиновые конечности взлетели вверх, пытаясь прикрыться, но было поздно. Эссенция окатила голову твари, задев и глаза. Эффект превзошёл все его ожидания. Челюсти твари разошлись на немыслимую широту, открыв чёрное нутро, в котором шевелились и извивались червеобразные отростки. Оттуда вылетел визг такой силы, что он зажал уши руками, боясь, что голову просто разорвёт на части. Оконное стекло разлетелось вдребезги. Тварь рухнула на пол и засучила в воздухе всеми конечностям, не переставая вопить. Бешено мелькавшие в воздухе когти-серпы перерубили пополам табурет. Он прижался к стене, пытаясь не попасть под удар. Наконец, движения лап замедлились и тварь попыталась перевернуться. Это был самый удобный момент. С криком он вогнал копьё в точку между шеей и лапами, туда, где у тварей было уязвимое место. Навалился всем весом, заставляя остриё входить всё глубже внутрь. Взметнулись вверх конечности, пытаясь зацепить его и он отпрыгнул в сторону, выпустив копьё из рук. Тварь поднялась на ноги. Она возвышалась над ним на целую голову. Он обежал кухню глазами, пытаясь найти хоть что-то похожее на оружие, но ничего не нашёл. Древко копья торчало из основания шеи твари, заставив его вспомнить картинку про первобытную охоту на мамонтов. Да, подумал он, будь здесь ещё пара охотников, мы бы завалили этого зверя. Он хихикнул, неожиданно для самого себя. Тварь занесла серп для удара и шагнула к нему. Её ноги подломились и она рухнула всем весом на пол. От тяжести твари копьё пробило её тело и вышло наружу прямо у основания черепа. Костяной клюв в последний раз щёлкнул и закрылся. Фасеточные глаза потемнели. Жизнь навсегда покинула их.

* * *

Знаки сошли с ума. Он бежал сквозь вечерний город, а всё кругом — от неоновых вывесок до гудков застрявших в пятничной пробке автомобилей, кричало ему об опасности. Он бежал по улице и сотни сигналов, перебивая друг друга, твердили: Спасайся!

Наконец он остановился в подворотне. Ноги подкосились и ему пришлось сесть, привалившись к стене. Лёгкие горели огнём. Но и здесь, в безлюдной подворотне были знаки. Мусор, из растащенного собаками бака, образовывал знак спирали, пыль на асфальте шевелилась, подпрыгивала и закручивалась в воронки. Он подумал, не связано ли это с ликвидацией твари, забравшей тело его жены. Хотя, после предыдущих трех ликвидаций ничего такого не было.

Легче всего ему далась первая. А если рассудить по-другому, то и тяжелее всего ему далась она же. Тогда твари ещё не знали, что знаки помогают ему, поэтому первую получилось застать врасплох. Он бы никогда не обратил внимания на невзрачную официантку в кафе, где иной раз обедал. Но знаки не оставляли никаких сомнений — она одна из тварей. Чёрный венец, Спирали и Бумажный след ясно указывали на неё. Даже в квартире у жены сигналы были слабее. Он вспомнил про Ольгу и боль утраты накатила с такой силой, что он застонал. Не надо было ходить к ней так часто. Конечно, его вычислили. Бедная Ольга. Слезы хлынули по щекам, но он усилием воли сдержал их. Для слёз будет время потом. Сейчас надо собраться. Он заставил себя вернуться мыслями к той официантке. Тогда он действовал спонтанно, но всё прошло гладко. Он проследил за ней после работы и на безлюдном пустыре проломил голову. Всё случилось быстро, она даже не успела обратиться. Первый удар сбил её с ног, потом он просто раз за разом опускал молоток на череп твари. Крови было слишком много, видимо, девочку обратили совсем недавно. Тело он оттащил к заброшенной стройке и сбросил в подвал.

Вторая уже доставила проблем. У неё была небольшая фирма, передвигалась она только на машине и только по маршруту работа-дом. Он устроился разнорабочим в контору, что занималась обслуживанием офисного здания. Так в его руки попали ключи от чёрного хода. Сделать дубликат было несложно. Тварь часто оставалась в офисе допоздна.

Он зашёл якобы проверить проводку и почти сумел подобраться вплотную. В самый последний момент тварь почуяла неладное и начала обращаться. Её череп выдержал пять ударов молотком. А потом она свалила его на пол. Молоток улетел в сторону. Каким-то чудом он сумел удерживать на вытянутой руке щелкающую жвалами голову, пока доставал нож. Два удара в грудную клетку отскочили от хитинового панциря, и только третий, в основании шеи, прикончил тварь. Он