желающие могут увидеть чужими глазами яркого, умного всепонимающего кандидата. Его штаб поработал на славу, подумал Кир и вздохнул. И как же его угораздило жениться на такой дуре? «Ах, какое лицеприятное кафе! Мы можем закатить тут праздный ужин по случаю твоих удачливых выборов». Кир снова вздохнул. Единственная отрада: скачать с её мнемоблога очередные воспоминания.

2020 г.

Последняя встреча

Весенний луч пробился сквозь густую крону, осветив морщинистое лицо женщины, лежащей на кровати у окна. Марк Юрьевич поправил одеяло и, взяв сухую ладонь жены в свою руку, замер на один пугающий миг, ожидая ощутить безжизненный холод в скрюченных пальцах. Он повернулся к двери. Там, прислонившись к косяку, сидел Юрий, старший сын Марка Юрьевича, разменявший седьмой десяток.

— Сколько ей осталось?

— Имитационная модель её организма показывает пять дней, — ответил Юрий.

— Я хочу с ней встретиться, — Марк Юрьевич видел, как брови сына сдвинулись к переносице. Упрямый осёл! Весь в отца. Забрал устройство, которое он, Марк Наумов, создал полвека назад. Устройство, обеспечившее безбедную жизнь не одному поколению Наумовых. И что в ответ? От обиды слезы навернулись ему на глаза.

Сын покачал головой:

— Возвращаться будет больно. Прими реальность, какова она есть.

— Я хочу провести с ней последние дни, — Марк Юрьевич упрямо поджал бескровные губы, показывая, что споры бесполезны.

— Ты же знаешь, почему я не могу этого сделать.

Старик горько хмыкнул. Потому что его «Встречи во сне» под запретом? Из-за двух чёртовых процентов пользователей, которые превратились в апатичных существ. Или сын переживает за психику своего старика?

— Мы оба были фанатиками, — наконец сказал Марк Юрьевич и ласково посмотрел на разбросанные по подушке седые волосы жены. — Я пожертвовал домом ради научной работы, а ваша мать — работой ради дома. Но мы прожили несколько увлекательных жизней, когда встречались с ней во сне. Благодаря моему изобретению, мы побывали в сотнях миров, которые меняли по своему желанию. И были счастливы. Как и миллионы других людей.

Черты лица сына смягчились.

— Мы не знаем, видят ли сны те, кто в коме.

— А что мы теряем?

— И ей нужен код доступа.

— Не нужен, — Марк Юрьевич вынул из кармана таблетку со снотворным.

* * *

Горячий песок жёг подошвы ног. Марк огляделся. Лагуна на Сейшелах, любимое место Лизы. Это её мир. Сегодня она создала его для них. Лиза сидела в тени огромного валуна, обхватив руками голые колени. На юном лице сияла улыбка.

— Ты долго не шёл.

— Извини, — он сел рядом и притянул к себе гибкое упругое тело.

Сияющие глаза Лизы чуть потускнели.

— Я скучаю по детям.

— Всё в наших силах. Стоит только пожелать.

— Нет. Не так. Всё-таки это наша последняя встреча.

Она умолкла, прислушиваясь. К ним кто-то шёл. Марк вскочил — как лёгок он на подъём во сне! — и сжал кулаки. Он никому не давал код доступа к ним. Это означало лишь одно — кто-то взломал их встречу. Из-за валуна появились три фигуры и кулаки Марка разжались. Юра, Женя и Арсений. Их дети. Фигуры расплылись из-за навернувшихся внезапно слез, но Марк не смог сдержать улыбки. Они так и не научились управлять сновидениями: пришли прямо в пижамах, в нынешнем возрасте, так что не понятно было, кто чей отец.

— Как вы тут…

— … оказались? — Юрий улыбнулся. — Узнать код было не сложно. Вы всегда говорили, что день появления первенца был самым счастливым днём в вашей жизни.

2022 г.

Судьбоносный день профессора Смирнова

Письмо, которое она так ждала и так боялась получить, пришло в понедельник утром. Ведь именно в этом письме может быть разгадка таинственного исчезновения профессора Смирнова, в котором она, Ольга Белова, винила себя. Пальцы её дрожали, когда она щелкнула мышкой по письму.

«Моя дорогая Оленька, — говорилось в письме, — вы получите это сообщение, когда эксперимент, в котором я участвую, закончится. Закончится либо хорошо, либо… Либо меня вы больше не увидите. Я понимаю все риски моего поступка, но иду я на него ради вас. Когда вы появились в нашей лаборатории — такая умная, юная и пугающе прекрасная, — я влюбился как подросток. Два года я находился рядом с вами, руководил вашей диссертацией, и два года я пытался вам открыться. Каждое утро я давал себе слово, что именно сегодня я признаюсь, но как только видел вас, язык прилипал к нёбу. Я боялся. Боялся, что моё признание вас напугает, вы уйдете из лаборатории, и я вас больше не увижу. Да и как вам не испугаться, когда между нами пятьдесят лет разницы?! Когда я видел вас, я чувствовал себя обрюзгшим, мерзким старикашкой, с кучей болячек. Я подбадривал себя, что в бытность мою студентом моя однокурсница вышла замуж за своего руководителя, а он был старше её на сорок лет. Но эта пилюля мне не помогала…

Вы помните нашу последнюю встречу? Вы принесли две чашки кофе, и в тот миг я понял, что дальше тянуть нельзя. Пока я говорил, вы смотрели в окно, кусая губы. Страшные минуты. Уж, лучше бы вы нагрубили мне, лишь бы не молчали. Но вы мучительно долго стояли, ничего не говоря. Потом, продолжая глядеть в окно, вы сказали:

— Я не могу…

— Но почему? У вас кто-то есть?

— Нет-нет… Не в этом дело. Я вами восхищаюсь. Вы — светило мировой науки. Вы добрый и хороший… Но я не смогу к вам относиться как… как к ровеснику. Надеюсь, я вас не обидела?

Вы меня не обидели. Я был благодарен вам за вашу деликатность. Но я был раздавлен. Зачем мне работа, если я не могу быть счастлив? И тогда я решился. Мы с вами, используя генную терапию, не раз омолаживали у мышей отдельные органы. Но ещё ни разу нам не удалось проделать это с целым организмом. Как правило, в наших опытах мышь превращалась в одну большую опухоль. Но я давно «приглядывался» к ушастой