— Эй, ну и что же дальше? — прервал ее размышления брат. — Пошла ты к Дику, и… Почему так долго у него была?

— Мы с ним гуляли, вы нам еще по дороге попались. Забыл, что ли? Артем со мной пошел Дика отводить. Я думала, что мы с ним вместе вернемся, а он…

— А что, он? Он сказал, что эта Илона сама попросила проводить ее на станцию. Что тут такого? А ты чего ж с ними не пошла?

— Еще чего! — дернула плечом Лешка. — Ему захотелось с ней пойти, он и пошел, а мне и у Маргариты Павловны было интересно.

— Что интересного со старухой-то сидеть?

— Ромка, ты же сам к ней с удовольствием ходишь. И к племяннику ее, А вчера вообще особый случай был.

— Какой еще случай?

— Бабка этой Илоны, оказывается, давняя подруга Маргариты Павловны. Вернее, не подруга, а сокурсница. Они в институте вместе учились, в одной группе. И лет сорок не виделись, представляешь? А ведь обе в Москве как жили, так и живут. Евгения Семеновна ее зовут. На вид ну прямо Шапокляк — подбородок дальше носа, но, по правде сказать, не глупая. Они весь вечер свое прошлое вспоминали. Оказывается, в молодости у Маргариты Павловны был роман с одним французом. Только время такое было, начало пятидесятых годов, короче, они говорили: странное время. ;

— Сейчас тоже страшное.

— Вот-вот, Шапокляк тоже так сказала. А Маргарита возразила, что нельзя то и это сравнивать. Сейчас денег у многих нет, терроризм процветает, мафия развелась… Все это очень страшно. Но зато люди свободны: читают что хотят, ездят куда хотя встречаются с кем хотят. А тогда за иностранцев замуж почти никто не выходил — это знаешь как осуждалось в обществе! Шпиономания была жуткая. Когда француза этого в чем-то там заподозрили, Маргариту за такое знакомство чуть из Института не исключили, а отца ее чуть с работы не сняли. Могло все быть и гораздо хуже. К тому же еще и мать у этого француза была русской эмигранткой, об этом тоже тогда узнали. В общем, такое завертелось! Но кончилось довольно мирно, ему пришлось уехать обратно во Францию, а она вышла замуж за своего Балалейкина, который все про них знал, но решил ее спасти. Вот и предложил ей руку и сердце. Любил, наверное… Д потом профессором стал. Она прожила с ним вместе почти сорок пять лет, но своего Жан-Жака — так того француза звали — никогда не забывала. Этот самый перстень он ей подарил, когда уезжал. Она говорит, что перстень ей силу дает, стоит только на него взглянуть. На что она теперь смотреть будет? И я что ей теперь скажу?

— Раз так — надо его найти, — сказал Ромка. — И все же не надо было брать этот перстень.

Внезапно в комнате выросла фигура Артема.

— Вы чего не спите? — поинтересовался он.

— Перстень, который Лешка у Маргариты взяла, пропал. Зачем брала только, непонятно, — проворчал Ромка и посмотрел на сестру. — Калитку надо было за собой закрыть!

— Как будто через забор нельзя перелезть!

— Кому можно, а кому и нет. И к тому же на это время нужно. Не каждый станет рисковать.

— Теперь буду закрывать, — прошептала девочка.

— А перстень дорогой? — спросил Артем.

— Да, наверное. Бриллиантовый, — на Лешкины огромные голубые глаза навернулись слезы.

— Давайте подождем до утра, — предложил Артем, — а потом будем думать, что дальше делать. Вокруг дома следы поищем и постараемся узнать, кто ночью кричал.

— Ты тоже слышал? — спросил Ромка.

— Слышал. Только я сначала решил, что мне это снится.

— Как видишь, это не сон.

Лешка с трудом уснула, а утром ни свет ни заря вылезла в окно. Почти никаких следов вокруг дома и возле окна она не обнаружила» лишь у самого фасада т- под подоконником — была чуть заметная вмятина, скорее всего от небольшого каблука.

— Рома, — постучала она по стеклу открытого окна в комнате ребят, — вставай, тут след.

Брат быстро вылез наружу.

— Ром, смотри, тут отпечаток каблука женской туфли. И ночью кричала тоже женщина.

— Отлично. Это уже кое-что. Итак, что мы имеем? Один каблук, вернее, один отпечаток чужого каблука. Темка, проверь всю обувь своей Нины Сергеевны» чтобы щам не идти по ложному следу.

— Тут относительно тонкий каблук, а таких туфель у нее на даче нет; — ответил Артем. — Я это точно знаю.

Ромка внимательно вгляделся в след.

— Что мы теперь имеем? — торжественно провозгласил он. — А имеем мы первую улику. Вообще-то, по идее, надо с него гипсовый слепок сделать. Темка, у тебя есть гипс?

— Зачем он мне? — покачал головой Артем.

— Что ж, обойдемся и без гипса. — Ромка взял с Лепленного стола бумажку и срисовал на нее контуры следа. — Стало быть, начинаем новое Дело, а? Й называться оно будет «О поисках украденного перстня». Нам надо отыскать владельца, вернее, владелицу этой туфли, и все сразу прояснится.

— Думаешь, это так просто? — спросил Артем. — Сам же всегда твердишь, что все не так легко, как кажется. По твоему любимому закону Мэрфи.

.— А кто говорит, что это легко? Придется потрудиться. В первую очередь нам следует поговорить, с соседями, может, кто-нибудь из них тоже слышал крик или видел что-нибудь подозрительное.

— Поговорим, а дальше что? Мне-то что пока делать? Что я Маргарите Павловне скажу, если она спросит, где ее перстень? — вконец расстроилась Лешка.

— Она тебе его на какой срок дала?

— Дала, и все. Я ей сама сказала, что ненадолго.

— Значит, на несколько дней. Ну и молчи пока.

— А вдруг она напомнит?

— Надейся на лучшее. В крайнем случае придумай что-нибудь. А лучше всего не показывайся пока ей на глаза. Зачем тебе к ней ходить?

— Как зачем? Меня Дик ждет.

— Дик, Дик! Дался тебе этот Дик! Забыла, как он Артёма укусил?

— Ты что, не понял, что я тебе только что говорила? Во-первых, Артем ему тогда сам подставился, а во-вторых, Дик теперь меня знаешь как слушается! Без моего разрешения никого не укусит.

— Все равно «кавказцы» — глупые собаки, — не удержался Артем.

Даже при всем своем особом к Артему отношении Лешка обиделась..

— Вовсе нет. А вы знаете о том, что был такой армянский царь, Тигран Второй? Так вот, к вашему сведению, эти собаки помогали этому царю сражаться с римскими легионера ми еще в первом веке до нашей эры. А изображения голов — не каких-нибудь там львов или тигров, а именно кавказских овчарок — когда-то украшали гербы грузинских князей.

Во времена покорения Кавказа именно эти собаки служили в русской армии. И у многих офицеров, может быть, даже и у Печорина, были кавказские овчарки. Вот и у меня есть. Ну, почти есть, хоть Дик и живет у Маргариты Павловны. Я его люблю, и он меня тоже, так что я все равно буду туда ходить. — Девочка обреченно махнула рукой. — И будь что будет.