Мирослава представила мне своего мужа, Алексея. С заднего сиденья я видела только его затылок.

— Мирослава сказала, что ты не местная? Как ты оказалась в нашем городе? — спросил он.

— Мне пришлось уехать из дома. Дела семейные.

— И как долго ты планируешь ухаживать за нашим особняком?

— Года два, может, три.

— Это если выдержишь два или три года.

— А чего там выдерживать? — удивилась я, — работы я не боюсь, буду следить за чистотой. Готовлю пока не очень хорошо, но смогу научиться, это не проблема.

— Когда-нибудь жила одна в огромном доме?

— Нет. Но в этом же нет ничего страшного?

— Это как посмотреть.

Я уже начинала сомневаться в этом своем решении.

Через два с лишним часа машина свернула на дорожку, покрытую гравием. Мы проехали еще минут двадцать, прежде чем выехать к дому. Он был огромен, подавляюще огромен, как мне показалось.

— Все комнаты убирать не надо, — сказала Мирослава, угадав мои мысли, — только гостиную, спальню и кухню. При наплыве гостей мы пригласим помощниц из села, но у нас наплывов гостей не было ни разу. Сначала я покажу тебе твою комнату.

— А где живет Павел Сергеевич?

— Не в доме. На территории есть небольшой домик, он перебрался туда после смерти жены. Говорит, одному в доме неуютно. А, вот и он.

Вопреки моим ожиданиям, Павел Сергеевич вовсе не был старым дедом. Ему на вид было около сорока лет. На лице была написана приветливость и искренняя радость. Он показался мне милым и обаятельным мужчиной.

Но всё его обаяние слетело, когда он узнал, зачем Мирослава привезла меня.

— Я справляюсь, — с напором втолковывал он, — зачем здесь еще одна работница? Пройтись тряпочкой по мебели раз в день?

— Нужна, — убеждала Мирослава, — Павел Сергеевич, мы не хотим Вас перегружать. К тому же, вдвоем веселее, ведь так?

— Мне не за веселье платят.

Алексей, муж Мирославы, молча наблюдал за их спором. Когда Мирослава обернулась к нему за поддержкой, он покачал головой.

— Решать Павлу Сергеевичу, — проговорил Алексей.

Я решила вмешаться. Одернув платье, я подошла к Павлу Сергеевичу и слабо улыбнулась, заглянув ему в глаза.

— Я не помешаю, поверьте — сказала я, — буду жить себе в доме тихонечко, как мышка.

— Да я не поэтому.

— А почему?

— Неохота решать дополнительные проблемы.

— Не будет никаких проблем, уверяю Вас.

Павел Сергеевич с сомнением покачал головой, но спорить перестал. Мирослава повела меня в дом и показала комнаты. Обстановка явно обошлась очень дорого. Комната, которую отвели мне, была очень красивой, обои в цветочек, мягкие подушки, пуфики, бежевый туалетный столик и огромная кровать.

Мне всё понравилось, и я переехала на следующий же день.

Я с размаха упала на мягкую кровать. Это было потрясающе. Я снова подумала, что знакомство с Мирославой — невероятное везение. После ванны я переоделась в длинную светло-серую шелковую комбинацию на бретельках, в которой спала, и наложила на лицо маску из белой глины. Затем удобно устроилась перед телевизором с бокалом вина и нарезанными на блюдечке персиками. Блаженство длилось весь вечер, и после одиннадцати часов от вина и усталости (я всё-таки почти полдня провела в дороге) я заснула, так и не смыв маску с лица.

Среди ночи я проснулась. Не знаю, что меня разбудило, обычно я сплю до утра, как убитая. Вероятно, сказалось новое место. Я почувствовала стянутость кожи на лице и вспомнила про маску. Включив ночник над кроватью, я встала и пошла в ванную умывать лицо. На улице залаяла собака, так и зашлась лаем. Я приоткрыла дверь и выглянула, чтобы ее успокоить.

В это же время со стороны своего домика вышел Павел Сергеевич, увидел меня, застрявшую в проеме в светлой длинной комбинации и с белой маской на лице и заорал.

Я переполошилась и кинулась к нему, чтобы он меня увидел, понял, что это всего лишь я. Но добежать я не успела, Павел Сергеевич вскинул ружье и выстрелил.

К счастью, пуля прошла мимо, видимо, со страху он не прицелился как следует. Я развернулась, ворвалась в дом и захлопнула за собой дверь.

Лишь утром я в полной мере осознала, что чудом избежала смерти. Позавтракав, я выглянула в окно, проверяя, не вышел ли Павел Сергеевич в сад. Так и было, он уже копался у яблоневых деревьев. Я очень осторожно приблизилась к нему.

— Вчера…, — начала я, поздоровавшись.

— Ты в порядке? — перебил он меня, — перепугалась? Я же говорил — плохая идея — жить девушке одной в доме. Проблем не оберешься.

— Любая бы перепугалась, если бы…

— Так и знал, что она вернется, — снова перебил меня Павел Сергеевич.

— Кто вернется?

— Та дама в белом, призрак особняка. Я ее спугнул на время, но она вернется, всегда возвращается.

— Это был не призрак, это…

— Я предупреждал тебя. Предупреждал? Говорил же, что лучше не надо приезжать сюда и вселяться в этот дом.

— Паша! — крикнули издалека.

К нам приближалась молодая румяная девушка примерно моего возраста с корзиной яиц. Она приветливо махала нам рукой.

— Принесла? — спросил Павел Сергеевич, — привет, Люся.

— Привет, — ответила Люся и улыбнулась мне, — новенькая?

— Призрак особняка вернулась, — встрял Павел Сергеевич, — видел ее ночью.

— Что, опять? — всполошилась Люся, — а новенькая в доме одна?

Люся снова ахнула и посмотрела на меня с вытаращенными глазами.

— Это не… — снова попыталась объяснить я.

Но они уже не слушали. Павел Сергеевич придирчиво осматривал корзинку, а Люся всячески ему в этом помогала, вынимая отборные куриные яйца из корзинки одно за другим и демонстрируя ему со всех сторон.

Я решила им не мешать, и вернувшись, пропылесосила, смахнула пыль, вымыла запыленные окна на кухне и снова отправилась осматривать комнаты. Была одна комната, заинтересовавшая меня, больше похожая на библиотеку. Я придвинула кресло и залезла осматривать книги, решив начать с верхней полки. И не ошиблась. Помимо книг, на верхней полке обнаружился фотоальбом. Я спустилась и уселась в кресло, перелистывая альбом. Уже на третьей странице я обнаружила себя на фотографии.

Удивление длилось несколько минут. Вглядевшись, я поняла, что фотография вовсе не моя, просто на ней была запечатлена очень похожая на меня девушка в летнем платье и с распущенными волосами. Она сидела в кресле, в этой самой библиотеке, перед открытым окном, в которое лился солнечный свет, падающий на ее лицо и волосы. Я вынула фотографию и посмотрела на обратную сторону. «Июль 1965 года», — было написано там. Я еще не родилась. Надо же, нашла двойника. Не зная, у кого спросить про фотографию,