и я отдаю все деньги на её лечение Назэру. Кэтрин его сила ослабла, и он стар. Не зря его отправили в такую глухомань, как наша деревня. Артефакты, наполненные его силой, дают лишь отсрочку… смирись.

— Нет! Нет! — крикнула я, рванув подальше от этих равнодушных людей, — мы найдём другого мага, сильного! Он поможет!

Возвращаясь к сыну, зло стирая слёзы с глаз, я мысленно прокладывала наш путь в ближайший город. Нам потребуется телега и лошадь, а ещё запас еды на первое время.

Где всё это достать? Денег нет даже на лечение. Обходя лужи, чавкая не просыхающей грязью, я старалась не смотреть на всё ближе подступающих ко мне людей. Они с озлобленным оскалом провожали меня взглядом, отчего по моей спине пробежал холодок страха.

— Кэтрин, говорят, ты вернулась живой и невредимой с проклятого острова и тебя он одарил несметными богатствами, — преградил мой путь, мерзкий Пеппин.

Стоило только похоронить Жана, как этот самодовольный беззубый тип, зажиточный лавочник среди жителей трущобы заявился в мою лачугу с недвусмысленными предложениями.

— С проклятого острова не возвращаются, — буркнула я, обходя настырного ухажёра, — ты должен об этом знать.

— Но ты же вернулась, — с усмешкой бросил он, снова заступая мне дорогу.

— Я не добралась, — возразила, мысленно выругавшись на болтливую тётку Марго, что растрепала всем соседям подслушанный разговор. Теперь стали понятны эти завистливые взгляды и неприкрытая ненависть.

— Тебя видел сын Рейнода, — уверенно заявил Пепин, больно схватив меня за руку, — люди говорят, что ты проклята и принесёшь горе нашей деревни.

— Я не проклята, а мальчишке показалось, — рыкнула, вырывая руку из стального захвата, — отпусти, у меня сын болен, я спешу.

— Вот именно люди сказали, ты частая гостья проклятого острова! И несчастный Жан жертва, а сейчас и Джереми, — протянул Пеппин, наслаждаясь моим испугом, — я мог бы замолвить за тебя словечко, меня в деревне уважают.

— Угу… и что потребуется взамен, — хмыкнула я, насмешливо взглянув на довольного мужчину.

— Все-то немного любезности с твоей стороны, — ответил лавочник, похотливо облизывая губы.

— Я подумаю, — буркнула, рванув к последнему домику на улице, мне нужно время и, кажется, я теперь знаю, где раздобуду телегу и лошадь, а также сделаю запас еды.

— Подумай, — крикнул вдогонку Пеппин.

— Джереми, — тихо позвала сына, стоило только войти в единственную комнату, — Джереми.

Но мальчик не отзывался. Сметая на своём пути колченогую табуретку, дырявую корзину, я практически упала на сына и замерла, боясь не услышать дыхание.

— Жив…, жив, — с облегчением выдохнула, — мы справимся, ты обязательно выздоровеешь.

Сменив мокрую одежду на сыне, снова уложила прохладную тряпицу на лоб, сбивая жар, я с тревогой смотрела на так и не пришедшего в себя ребёнка.

Но времени на раздумья у меня не было. Достав из-под гнилой половицы небольшой сундучок с документами, я запихнула его в потрёпанный чемоданчик. Туда же убрала одежду сына и своё единственное платье из прошлого. Осмотревшись, сложила в мешок огненный камень, кастрюлю, нож, мешочки с крупой и муку. После, устало присев на табурет, я зло усмехнулась, разглядывая наше богатство.

— Чуть не забыла, новые мне покупать пока не на что, — пробурчала, доставая из кармана артефакты, я потрясённо уставилась на их яркий золотой свет и сиплым голосом прошептала, — как такое возможно?

Дрожащими руками, не раздумывая ни секунды, я быстро уложила один из них на грудь сынишки и принялась ждать. Кусая губы, я молилась всем богам, чтобы Джереми наконец слало легче. Лежащий на малыше камешек, что совсем недавно ослепительно горел солнечным светом, начал затухать. А на личико сына вернулся румянец, дыхание стало чище, исчез этот страшный хрип.

— Нужен ещё один, — воскликнула, чувствуя, как по моим щекам текут слёзы, я положила рядом ещё один, а потом и ещё. Они все потухли, но впервые за три недели болезни, сын, чуть приоткрыв глаза, посмотрел на меня с улыбкой и погрузился в исцеляющий сон.

Аккуратно, чтобы не потревожить Джереми, сняла с его груди потухшие камешки, я сжала их в руке и не прекращая благодарила:

— Спасибо… спасибо.

Теперь я была уверена, сынишка пойдёт на поправку, и у нас всё будет хорошо. Конечно, если мы покинем деревню. Люди не простят моего возвращения с проклятого острова, а выздоровление сына подтвердит их домыслы о несметных сокровищах.

— Что ж, план не меняется, — усмехнулась, разжимая кулак, чтобы высыпать камни в мешочек, я снова ошеломлённо смотрела на горящие ярким светом артефакты, — это я? Я их наполнила силой?

Испуганно взглянув на голыши, я быстро ссыпала их в шкатулку, плотно захлопнув крышку. «Значит, вот чем одарил меня остров, ну спасибо и как теперь скрыть эту силу? У меня сын, ты подумал, что будет с ним, если меня заберут на службу»! мысленно кричала, обращаясь к неведомым и жестоким силам.

— Ладно, — сердито прошептала, достав маленький пузырёк из сундучка, — сначала надо покинуть эту деревню, а после решу, что делать с магией.

Поздним вечером, когда на небе зажглись звёзды, я, затворив дверь лачуги, отправилась добывать нам лошадь, телегу и пропитание.

Глава 2

Идя по тёмным улицам, стараясь выбирать безлюдные места, настороженно оглядывалась, мне казалось, что меня кто-то преследует. Но обернувшись я никого не видела, в очередной раз почувствовав, как мою спину сверлит чей-то недобрый взгляд, я, мысленно выругавшись, ускорила шаг, наплевав на конспирацию.

— Кто? — раздался из-за двери сиплый ото сна голос, после того, как я пару раз с силой стукнула в окно, — кому не спится, а, ну пошли отсюдава!

— Это Кэтрин, — мрачно произнесла и тут же дверь распахнулась, и в проёме показалось удивлённое чудовище.

— Ты? Пришла всё же, — самодовольно улыбнулся Пеппин

— Как видишь.

— Заходи, — кивнул мужчина, одной рукой он распахнул дверь, второй почёсывал свой зад.

На мгновение замерев, я всё же нашла в себе силы сдвинутся с места. Меня трясло от страха, но выбора у меня не было.

— Дай чего-нибудь выпить, — буркнула я осматриваясь.

Пеппин долго не раздумывал и провёл меня сразу в спальню без единого окна. Массивный шкаф у стены, стол, два табурета, коврик плетёный у подножия кровати, а на ней скомканный плед в яркий цветочек,