Кому ж такое чудо достанется? Щеки, нос, так ещё и на грудь пару капель упало, эротичненько. Хорошо, что не на блузку, а то маман не упустила бы возможность подколоть взрослое дитятко.

В общем, любимое лакомство положительно повлияло на мыслительный процесс. В итоге вендетта, касаемо Макса, тактично переносится в связи с тяжёлым весом противника. Моя весовая категория до него пока не дотягивает, но ничего, есть другой способ оставить заботливого Максимку с носом.

Что касаемо бывшего… Однозначно противник слабоват, но когда мне было до этого дело? Благородство оставим другим, а то знаем, проходили, пожалеешь мужчинку, а он возомнит о себе и слухи начнёт распускать неприятные. Поэтому предпочтительно так вдарить, чтобы вякнуть не смог.

Меньше слов больше дела, Синицына! Гадость нужно делать быстро, пока не спохватился.

Задумчивая моська и вперёд в обитель знаний, где несчастные студенты слоняются по коридорам, пытаясь разлепить хоть один глаз и найти свою аудиторию. В такие моменты меня переполняет злорадство. Жаворонки рулят, ребятишки.

— Кира, а правда, что Егоров тебя бросил? — вот и подоспела жёлтая пресса в виде моей одногруппницы.

Моя-то ты красавица, умничка, болтушечка драгоценная.

— Знаешь, Марин, не особо хочется об этом говорить, — подогреваю интерес.

— Брось, Кир, ты же знаешь, я никому, — Марина отточенным до идеала движением показывает замок на губах.

Милая, конечно, я знаю, что ты разболтаешь каждому второму, и через пару часов весь универ будет знать все подробности нашего разговора, но на то и расчёт ведь так.

— Точно не скажешь? — прищуриваюсь и отвожу Маринку в сторону, где нам никто не помешает.

— Обижаешь!

Забавная девчушка.

— Скажу только тебе. Нехорошо, конечно, о таком распространяться, но меня распирает, — зашептала Маринке, а у той аж глаза засияли в предвкушении сенсации.

Детка, зачем так палиться?

— Иногда стоит выговориться, чтобы стало легче, — включает режим заботушки.

Прелесть, как же я люблю этих врунишек.

— На самом деле, — делаю глубокий вздох, и Маринка задерживает дыхание, — я бросила Егорова.

— Да ты что? Почему он ведь…

— Красивый?

— Очень.

— Обаятельный?

— Не то слово.

— Сексуальный?

— Трусики выжимать можно.

— Вот и я на это повелась, а там… — прошептала на ухо Маринке.

— Да ладно? — в шоке спросила Марина.

— Зуб даю.

— Офигеть.

— Только никому, поняла?

— Конечно — конечно, — забормотала одногруппница. — Мне идти нужно, ты не обидишься?

— Конечно, иди, — улыбнулась. — Спасибо, что выслушала.

— Мне было не сложно, главное, что легче стало, — добродушно сказала Марина.

Ты даже не представляешь насколько.

Стоило Марине исчезнуть, как на моих губах появилась гаденькая улыбка. Вся соль не в том, что у паренька резко сократится очередь желающих побывать в его постели. Все не так поверхностно. Егоров покажет фотку своего стручка, и девчонки быстренько всё забудут, не забыв поплеваться в мою сторону. Но на это всё уйдёт немало времени, которого у мистера популярность нет.

Дело в том, что по слухам той самой жёлтой прессы, два самых популярных парня поспорили на свои тачки. Спор заключается в том, что у каждого за год в постели должно побывать минимум сто девушек. Самоуверенный Егоров не торопился, и в его списке имён пятьдесят от силы. Да, успела заглянуть, грешна, но этот гад тогда выкрутился, что это все бред, только вот сейчас я уже в это не верю.

В общем, до конца спора остался месяц. Судя по довольной моське Ивлева, он свою норму выполнил. А вот Егоров благодаря моей скромной персоне, не успеет. И лишится самого дорого, своей несравненной малышки, уж в ней-то он точно души не чает. Приятный бонус для моей обидчивой натуры, и хорошее начало для тайной операции ”Испортить гаду жизнь!”

Мне вот интересно, как у такой доброй, милой мамы родилась злобная, мстительная язва? Могла быть добрее к парню, войти в его положения, принять слабенькие оправдания… Фух, хорошо, что я не добренькая, аж радостно на душе.

— Хватит лыбиться, Синицына, шевели булками, на пару опаздываем, — шлёпнув по заднице, прооралась на ухо стервозина, и к моему счастью и общему сожалению, моя лучшая подруга, Ира.

Гроза местных мажоров и очень хороший человек, между прочим!

— Задницу отбила, — пожаловалась.

— Че там Егоров? Кастрируем с анестезией или без? — уточнила подруга.

Я говорила, что я люблю её? Нет, так вот я её обожаю.

* * *

Обговорить кастрацию Егорова, нам помешал звонок и строгий препод. Мы хоть с Ириной Сергеевной хара́ктерные девчули, но учимся старательно и обычно на парах милые зайки. Поэтому если маман решит навести справки о своей дочери, будет шокировано выслушивать, какая я милая, добрая, старательная. А потом за ужином с опаской интересоваться, не страдаю ли я случаем раздвоением личности.

Эх, что-то я соскучилась по маме, хотя только сегодня утром нацеловывала её спящую и усталую, после ночной смены.

“Какой план?”, - настрочила мне записку Иришка

“Дядя Паша”, - написала в ответ.

Лень было заморачиваться и объяснять доходчиво.

“Ты что, ку-ку? Причём здесь ОН?»

“У Егорова долги по его предмету”

“И-и-и?”

“Тупишь?”

“Это ты, Штирлиц недоделанный! Мне хотелось бы по-русски и желательно с пояснениями”

“Отстань, недалёкая”

“Сейчас кому-то по черепушке настучу!”

— Синицына, у вас там что-то интересное, может, поделитесь? — рявкнул препод, что я чуть ручку и листик в разные стороны от себя не откинула.

— Извините, Евгений Николаевич, что отвлеклась, больше не буду честно-пречестно, — глазками хлоп-хлоп и ногу Ирке отдавить.

— Ай! — громко простонала подруга.

— Долбенко, что с вами? — нахмурился Евгений Николаевич.

Ы-ы-ы-ы! Как же я люблю её фамилию, атас просто.

Подруга краснеет от злости, кто-то свою фамилию не очень любит, а зря. Шикарная фамилия!

— Все в порядке, — бурчит подруга, обидчиво сопя в мою сторону.

Ой, да ладно, как будто я знала, что он спросит… Вру, знала и ждала.

После звонка Ирэн щеки надула, и со мной не разговаривает.

— Куплю пироженко, прости, — подлизываюсь.

— Три, — изрекает Ира, глаза то заблестели.