— Я возьму четырех агентов, и мне понадобятся Капровский и Стентон. А дальше будет видно.

— Очень хорошо. — Ласковая и смутно тревожная улыбка появилась на лице капитана. — И не рискуйте понапрасну, Кленси. Помните, что вы сами должны заботиться о себе. Если этот мелкий мошенник действительно думал так, как говорил… Я совсем не стремлюсь объявить печальную новость Мери Келли…

Кленси улыбнулся. Мери Келли была прикреплена к комиссариату-52. Ей казалось, что полные четыре десятка — идеальный возраст для мужчины, седеющие виски которого придают ему импозантный вид. Подвижное тело с полноватой талией — это как раз то, что ей подходит, и что имя Кленси — самое красивое имя из всех имен, которые может носить мужчина. Впрочем, и женщина тоже. А именно в этом, последнем, Кленси как раз и не был согласен с ней.

— Если вы еще раз упомянете при мне про Мери Келли, — сказал Кленси, — я начну думать, что она вас интересует.

— Она интересует меня только из-за вас. — Капитан задумался и, придя к заключению, что сейчас совсем неподходящее время для этой темы, погрузился в свои бумаги. — Еще раз предупреждаю, будьте предельно осторожны!

— Я буду осторожен, — ответил Кленси, — хотя бы только для того, чтобы доставить вам удовольствие.

Он кивнул капитану, вышел из кабинета и спустился по лестнице.

Вторник, 15 часов 50 минут

Детективы второго класса Капровский и Стентон с трудом разместились на таком небольшом пространстве, как бюро Кленси, во всяком случае все вместе. Оба были ростом по метр восемьдесят пять и весили около ста килограммов каждый. Они просто загромождали комнату.

Капровский развернул стул и теперь почти целиком занимал комнату. Сидя верхом на стуле, Стентон довольствовался остальным пространством и фактически загораживал собой вход.

Кленси погасил сигарету в пепельнице и повернулся, чтобы посмотреть в окно. Пейзаж был мрачным. Дождь монотонно барабанил по стеклам и карнизам, и эта грустная музыка была слышна в бюро.

— Вот такая история, — сказал Кленси, пожимая плечами и оборачиваясь к своим помощникам. — Мне кажется, что инспектор считает угрозы Серверы совершенно серьезными. По крайней мере, так говорит капитан Вайс. Лично я думаю, что инспектор хочет только того, чтобы парня арестовали прежде, чем он наделает новых глупостей. Это будет вашим делом. Вы сначала поговорим с его матерью и с его бывшей подружкой… именно бывшей подружкой. — Он покачал головой. — Нет. Он должен верить, что она все еще его подружка.

— За ними следят?

— Я поставил полицейских напротив их домов. Позже я попрошу помощи в центре.

— Судьей в этом деле был старина Кейль, не так ли? — спросил Стентон.

— Да, а прокурором — Кирквуд. Рой Кирквуд.

— Ну, это смешно, — сказал Стентон.

— Что же в этом смешного?

— В будущем месяце на выборах они будут соперниками. Вы что, не читаете газет? Они друг другу наговорили массу неприятных вещей.

— Честное слово, — сказал Кленси, — в этом деле они в одной упряжке.

— А за ними тоже следят, лейтенант? — спросил Капровский, внимательно глядя на Кленси.

— Но…

Капровский дипломатично перевел беседу на другую тему.

— Я отлично помню дело Серверы, — сказал он, поднял глаза к потолку, чуть не упал и поставил, наконец, свой стул прямо.

— Я слышал, что старина Кейль с тех пор высоко поднялся. Он составил себе состояние. Я не понимаю, почему он до сих пор держится за место судьи.

— Из честолюбия, — сказал Стентон. Он с завистью покачал головой. — Если бы у меня были его связи…

— И что бы вы с ними сделали? — усмехнулся Кленси. — Вы купили бы себе урановые шахты? Акции на восемь центов?

— Если они стоят не дороже, я, может быть, купил бы даже две, — парировал Стентон.

— Если я хорошо помню, то этот Кейль довольно твердолобый дурак, — продолжал Капровский, который демонстративно возвращался к воспоминаниям, связанным с судьей Кейлем.

— Может быть. Но Сервера был неправ, угрожая ему. От пяти до десяти лет за его преступление — это одно удовольствие. Если бы судьей был я, я бы осудил его пожизненно. Ему просто повезло, что парень, которого он сбил, выжил.

— Можно сказать, что ему опять везет, так как детективы, разыскивающие его, болтливы как сороки, — сухо сказал Кленси. — А что если вам приняться за работу?

— Согласны, лейтенант, — мрачно ответил Капровский. Он шумно поднялся. — Работать будем вместе или врозь?

Кленси нахмурился и машинально взглянул на часы.

— Даже если ему удалось прорваться через засаду, Сервера не может еще быть здесь, конечно, если он только направился именно сюда, в чем я сильно сомневаюсь. Значит, по крайней мере в данный момент, вам нет необходимости работать вместе. У нас мало времени и людей. Кап, вы будете следить за девушкой, адрес ее вы отлично знаете. У вас есть фотография Серверы?

— Ее получил каждый работник розыска в городе. Разве только в тюрьме он сильно похудел, что весьма вероятно при тюремном питании. Я доложу вам.

— Благодарю. И запомните, что три года тюрьмы и в самом деле могут изменить человека. Я никогда не понимал, почему заключенных не фотографируют каждый год.

— В принципе, они ведь там находятся совсем не для того, чтобы бежать, — сказал Стентон.

— Совершенно верно, Стен. Вам необходимо зайти к его матери. Вы оба прекрасно знаете, о чем вам надо будет спросить. Что писал он в письмах и говорил во время свиданий? Все, что может нам помочь найти его. По-видимому, они не очень-то тепло примут вас.

— Мы и не сомневаемся в этом, — сказал Стентон, тоже поднимаясь со стула. Он с грустью посмотрел на дождь за окном. — Эти подонки уж не могли совершить побег в хорошую погоду!

— Э, нет! — сказал Кленси. — Да, еще одна деталь: в Оссининге — полицейский, который может умереть. Ответственны за это Блаунт и Сервера. Для них это может означать электрический стул. Так что не очень-то рискуйте!

— А кто же на самом деле этот Блаунт?

— Он из Олбани. Предполагают, что он направится именно туда, но полной уверенности в этом нет. Его фотография тоже имеется. Может быть, он останется с Серверой, но я бы этому удивился. Во всяком случае, я повторяю вам: никакого бесполезного риска, ни с одним, ни с другим. Понятно?

— Понятно. И мы согласны с вами, лейтенант.

Они говорили почти одновременно и так же одновременно и шумно вышли из бюро. Кленси снял телефонную трубку.

— Сержант, — сказал он. — Я хотел бы поговорить с директором Синг-Синга. Соедините меня с ним. Я жду.

— Слушаю, лейтенант!

Ветер выл, он вбивал дождь в стекла