с гражданскими — теми, кто спал в своих уютных беспечных кроватках и не подозревал о происходящем — мог спровоцировать рассеивание ментального поля. Это значит, что мы рисковали потерять самосознание и перестать понимать, что находимся во сне. Срыв операции.

Разумеется, когда я вернулся с первого инструктажа, мне было холодно. Раньше этот досаждающий холод не был столь проблемным. Он просто доставлял лёгкий дискомфорт. Потом он превратился в терзающее недомогание. А ещё позже — в обреченное ожидание смерти. Я люблю зиму. Волнующийся хруст снега. Блеск льда. Щиплющую свежесть. Но все это — холод внешний, влияние которого можно контролировать. Холод внутренний — это холод неукротимый и пожирающий. Сам он не был настолько ядовитым, чтобы уничтожить меня. Страшна его причина. Причина всегда страшнее следствия. Страшен не пожар, а свеча, упавшая на ковёр. Страшен не тот факт, что человек совершил суицид, а то, что сподвигло его на лишение самого себя жизни. В год, когда началась эпидемия ночных кошмаров почти все самоубийства были совершены из-за невозможности спать. Люди теряли рассудок. Писали дёрганые корявые записки, где винили в своём решении ночные кошмары. Никто не понимал, что происходит. Это не было вирусом, войной или геноцидом. Невозможно было найти вакцину, оружие или тактику, способную решить проблему или хотя бы подавить ее разрушительные симптомы. Ее следствие. Поэтому бюро «Антифиар» решило отыскать причину.

Я был в одной из первых оперативных групп. Мы не знали, куда шли и что искали. Мы не знали, с чем имеем дело. Как оказалось в последствии, мы даже приблизительно не представляли, что такое сон.

Я откликнулся на объявление о наборе добровольцев, потому что хотел делать что-то важное. Я позвонил по номеру с неброской, геометрически-выверенной листовки, и меня пригласили пройти тестовое «погружение». Оно проходило в вычурном и скучном офисе туристического агенства. Прелестная тонконогая курва вручила мне ознакомительный лист, плеер, желатиновую капсулу в бумажном пакетике, похожем на рубашечный карман, и пеструю автостереограмму. В ознакомительном листе не было никаких соглашений сторон, реквизитов компании и условий. Никакой бюрократии. Просто последовательность действий. Я спросил у тонконогой курвы, для чего нужна стереокартинка. Она сказала: «Стереоэффект основан на бинокулярности человеческого зрения. Мы воспринимаем мир двумя глазами. При этом правый и левый глаз видят одну и ту же картинку с разных ракурсов. Обрабатывая поступившую от зрительных органов визуальную информацию, головной мозг соединяет два плоских изображения в одно объемное. Для «погружения» Вам нужно будет проделать то же самое со своим сознанием».

1. Закрыть дверь.

2. Разместить на двери автостереограмму.

3. Надеть наушники со звукоизолирующим эффектом.

4. Включить аудиодорожку «Выход 212».

5. Расфокусировать зрение так, чтобы увидеть объемное изображение в автостереограмме. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии.

6. Принять удобное и устойчивое сидячее положение. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии.

7. Принять капсулу. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии.

8. Досчитать до десяти. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии.

9. Закрыть глаза. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии. Досчитать до десяти.

10. Открыть глаза. Сохранять зрение в расфокусированном состоянии.

11. Подойти к автостереограмме и сфокусировать зрение так, чтобы объемное изображение, зашифрованное в автостереограмме, пропало.

12. Открыть дверь.

Мне было холодно, пока я читал список последовательности незнакомых действий для «погружения». Было холодно, когда я рассматривал и нюхал казавшейся безобидной капсулу. Было холодно, когда я закрывал за собой увесистую дверь. Но на каком-то моменте между выполнением мной пунктов «10» и «12» холод отступил. Тогда я не заметил этого, но теперь помню.

Открыв дверь, я вышел в поле. Как только латунный язычок замка щелкнул в ответной планке, дверь исчезла. Лил тяжелый прозрачный дождь. В каждой мимолётной капле отражалось далекое волшебное солнце. Казалось, что я видел каждое из миллионов отражений солнца, и оттого оно казалось еще более далеким и еще более волшебным. Трава была высокой и сухой. Но не сухой, как если бы она была мёртвой. А сухой, как если бы не было проливного дождя. Я не сразу понял, что погружение прошло успешно, потому что не мог осознать степени обескураживающей непривычности, красоты и величия того, что я видел и чувствовал. Это место не хотелось покидать. Не хотелось даже помнить о том, что его придётся покинуть. Я был совершенно один — но не знал где именно. Я был совершенно умиротворён — но не знал из-за чего. Был совершенно бестелесен — но взаимощущался со всем, что происходит вокруг. Я думал, что мое погружение закончилось смертью, и я попал в Рай.

Двенадцать пунктов в списке. Двенадцать шагов от того, кем я был к тому, кем я стал. Двенадцать апостолов. Двенадцать месяцев. Двенадцать подвигов Геракла. Двенадцать нидан. Двенадцать этических принципов Бахаи. Двенадцать полутонов в октаве. Двенадцать пентамино. Двенадцать присяжных. Двенадцать пар рёбер. Двенадцать пунктов в списке.

Когда я был не третьей стадии принятия смерти, — стоя посреди поля — темнота сомкнулась. Я почувствовал задницей мягкую подушку кресла. Руками — влажные от моего пота подлокотники. Ногами — пол. Я понял, что жив. И разомкнул свербящую темноту, открыв глаза. Напротив меня стояла прелестная тонконогая курва.

— Вы в порядке, Рэй? — спросила она. Я слышал ее приглушенно, так как наушники все ещё находились у меня в ушах. Но дорожки под названием «Выход 212» в них уже не звучало.

⁃ Не знаю. Вы бывали там?

⁃ Конечно. Я разработала этот метод погружения.

«Ты? Ты, кукловидная смазливая пустышка, сидящая за стойкой администрации в затхлом туристическом агенстве? Ты разработала метод погружения в абсолютную безмятежность? Враньё».

Я до сих пор жалею о том, что позволил себе такие предосудительные мысли, потому что тонконогая курва не врала. После нашей первой встречи я видел ее многократно. Ее зовут мисс Элис о’Райли. Она присутствовала на стратегических собраниях; защищала бюро «Антифиар» в судах; проводила групповые тренинги для оперативников; генерировала новые комбинации аудиодорожек и автостереограмм, открывающие двери в новые места. Ее область деятельности была необъятна, и я интересовался историей мисс о’Райли. Но доступ нужно было заслужить.

Когда я покидал туристическое агенство после тестового погружения, я знал, что вернусь, но не затем, чтобы снова оказаться в Раю, а затем, чтобы раскусить лживую кукловидную администраторшу. Но раскусывать оказалось нечего.

Придя в офис турагентства во второй раз, я не застал мисс о’Райли. Ее место занимала плотная бодренькая девчушка в роговых очках. Она все время суетилась, роняла канцелярские принадлежности, металась вокруг глянцевой администраторской стойки, но была чрезвычайно непосредственна и мила. Мне это не нравилось. Передо мной мельтешила преданная собачонка, а я искал вдохновительницу.

Второй раз я говорил тет-а-тет с мисс Элис о’Райли