– Вы, мужчины, предпочитаете переживать в одиночку.

Оба – и отец, и Магда – синхронно повернулись в ту сторону, куда она указывала.

– Макс! – воскликнула Магда и вскочила на ноги.

Муж стоял спиной к ним, уставившись в черноту за окном. Застыл неподвижно, засунув руки в карманы брюк. Он постоянно говорил, чтобы Магда водила аккуратнее, а ей так хотелось доказать ему, что она уже вполне уверенно чувствует себя за рулем!

– Сходи к нему, – велел отец, и Оксана послушно засеменила к Максу.

Магда оглянулась на отца, хотела сказать еще что-то успокаивающее, но передумала: все равно ведь не услышит. Она вздохнула и прикоснулась к его жестким на ощупь волосам. «Как проволока!» – смеялась мама.

Мама… Может быть, она скоро увидит ее?

Отец закинул ногу на ногу и снова прижал ладонь к горлу, нахохлился, ушел в себя. Магда поглядела на Максима. Оксана уже подошла к нему и что-то негромко говорила, поглаживая его по плечу.

Магда оставила отца и направилась к ним. Она хорошо ладила с Оксаной, даже любила мачеху, которая была всего на шесть лет старше ее самой. Но сейчас ей захотелось, чтобы Оксаны не было возле Макса. Пусть бы она отошла от него, вернулась к отцу. Почему-то показалось: если они с мужем останутся наедине, то он сумеет догадаться, что она рядом. Ведь они всегда чувствовали друг друга!

Но Оксана не думала уходить. Она вполголоса говорила что-то, быстро-быстро, и поначалу слов было не разобрать. А потом Магда оказалась совсем близко, в двух шагах, и слова Оксаны зазвучали отчетливо.

Максим отвечал ей, и Магда, застыв подле них, как соляной столб, слушала, что он говорит.

Незамеченная. Невидимая. Не…

Внезапно все изменилось.

Она увидела… Она не могла этого видеть!

Фигуры Максима и Оксаны начали удаляться, таять. Голоса их звучали все тоньше и тоньше, напоминая комариный писк. Потолок, стены, окна, мебель – все вокруг завибрировало, задрожало. Пол поплыл под ногами, и Магда выбросила руку вперед, чтобы ухватиться хоть за что-то, но это ей не удалось: держаться больше было не за что.

Мир сделался зыбким, неверным, завертелся в разноцветном безумном вихре, и она, крича от ужаса, полетела куда-то, не то проваливаясь в бездну, не то взмывая на немыслимую, недостижимую высоту.

«Для моих девочек – все самое лучшее!» – часто говорил отец, имея в виду Магду и ее маму. И старался, прикладывал все усилия, чтобы дать им это лучшее, поэтому Магда выросла в уверенности, что окружающий мир – замечательное место, а она сама достойна счастья и любви.

Когда Магда училась на третьем курсе института, мамы не стало. Через несколько лет у отца появилась Оксана, но кое-что осталось неизменным: он продолжал заботиться о своих девочках – дочери и новой жене.

Максим, муж Магды, немного напоминал отца, по крайней мере, он тоже считал, что должен принимать на себя ответственность за тех, кого любит.

Сидя на кровати, Магда смотрела в окно и думала, что жизнь ее, за исключением смерти мамы, всегда была безоблачной. Ни забот о хлебе насущном, ни серьезных проблем. До двадцати четырех лет дожила, не зная стоимости коммунальных услуг и цен на продукты. Когда-то этому везению должен был прийти конец, вот оно и закончилось. Аварией.

Хотя это еще как посмотреть. Другая бы, может, погибла, а Магда спустя пару месяцев уже почти полностью оправилась. Повзрослела, осунулась, стала себя ощущать по-другому, но ведь инвалидом не стала, к постели не прикована. Правда, имелась еще амнезия: сама авария и то, что за ней последовало, начисто стерлись из памяти.

Посттравматический синдром. Или, может, еще какой-то мудреный диагноз. Но это мелочь, которая никак не могла повлиять на дальнейшую жизнь.

– Склероз – самая хорошая болезнь. От нее невозможно вылечиться, но о ней можно забыть. А если серьезно, то даже хорошо, что ты ничего не помнишь. Твое подсознание позаботилось о том, чтобы ты не мучилась тяжелыми воспоминаниями, – Оксана каждый раз, когда приходила навещать ее, одна или с отцом, старалась внушить Магде эту мысль, и в конце концов у нее почти получилось.

– А что спишь неважно, кошмары мучают, так это, милая моя, пройдет. Дай срок. Но вообще-то должно же хоть что-то на память остаться! Чтоб боялась и больше не гоняла! – Это уже Лариса говорила, медсестра, с которой Магда сдружилась за тот месяц, что провела в санатории.

Магда сомневалась, что хоть когда-то сможет сесть за руль, так что напоминания в виде сновидений, от которых просыпаешься в холодном поту, ей были без надобности, но с Ларисой она не спорила. Она вообще никогда ни с кем не спорила, не ссорилась – такой уж характер. Покладистый, незлобивый. Сама Магда считала себя слабой и ведомой, отец с Максом предпочитали говорить, что она добрая и светлая.

– Не спишь? – В палату заглянула Лариса.

Магда улыбнулась и покачала головой.

– Пол-одиннадцатого, – констатировала медсестра и вошла, прикрыв за собой дверь.

Рослая, пышная, с полными руками и румяными щеками, она словно сошла с полотен Кустодиева.

– Я попрощаться: утром рано сменюсь, не увидимся.

– Домой хочется – ты не представляешь. Больница, реабилитационный центр, санаторий… До смерти надоело.

Палата ее, если честно, больше напоминала номер в хорошей гостинице: красивая мебель, картины, телевизор, лоджия. Вот только это был казенный, не домашний уют – безликий, созданный чужими, равнодушными руками.

– Ясное дело, – согласилась Лариса. – Ничего, немножко осталось. Муж за тобой приедет?

– Приедет, – кивнула Магда. – Папа тоже хотел, но у него важное совещание, не сможет отменить. Да и зачем? Что мы, вдвоем до дому не доберемся?

– Золотые у тебя мужики. Что один, что другой, – с оттенком горечи заметила Лариса, которая, преодолев тридцатилетний рубеж, выйти замуж уже почти не надеялась. Как она могла найти подходящего, если все мужчины попросту терялись на ее фоне, казались мелкокалиберными и малохольными.

Они поговорили о том о сём еще пару минут. Магда подумала, что это похоже на прощание в купе поезда: скоро вагон тронется, провожающие выйдут на перрон. В оставшиеся десять-пятнадцать минуть всем неловко: непонятно, о чем говорить, близкие люди держатся натянуто, как едва знакомые.

Когда разговор окончательно заглох, девушки пообещали друг другу созваниваться и писать, и Лариса ушла, погасив за собой свет.

Магда легла в кровать и устроилась поудобнее, подтянув ноги к животу. По привычке прислушалась к себе: ничего не болит, не ноет. Во время аварии она сильно ударилась головой, получила черепно-мозговую травму, а еще были сломаны два ребра и кисть руки.

Но теперь боль ушла, никакого дискомфорта Магда не ощущала и уже почти привыкла снова чувствовать себя здоровой. «Завтра буду спать дома», – счастливо подумала она и закрыла глаза, почти моментально провалившись в сон.