к каменному полу. В глазах потемнело, и на время она вообще перестала что-либо видеть, доверяя лишь слуху. Раздался металлический скрежет, затем грохот, яростные возгласы и ругань.

– Эй, верни девчонку! – рявкнули из-за двери.

– Иначе спалим к демонам весь дом!

Офелия лежала, боясь пошевелиться и готовясь к худшему: вот сейчас ее схватят и вышвырнут вон, чтобы избавиться от проблемы. Вместо этого голос из темноты властно шикнул:

– Марш наверх! Прячься!

Позабыв о боли, она поднялась и интуитивно побежала на свет, к лестнице. Взлетев по ступеням, юркнула в первую замеченную дверь. За ней оказалась небольшая спальня. Офелия рыбкой нырнула под кровать, натянула край покрывала до пола и затаилась.

Мог ли хозяин дома в одиночку противостоять троим? С ужасом она представила, что случится, если грабители прорвутся внутрь. Никакое укрытие ее не убережет. Фантазии прервались чередой звуков: звоном разбитого стекла, стуком, лязгом и парой громких хлопков, похожих на выстрелы. А потом наступила гнетущая тишина.

Офелия вся сжалась и, кажется, перестала дышать. Прислушалась. Глухой стук. Скрип двери. Щелчок тумблера лампы. Чьи-то медленные шаги, звучащие все ближе…

Она видела лишь кожаные сапоги – высокие, с толстой шнуровкой, такие в доме не носят. К горлу подкатила тошнота. «Хоть бы не они, хоть бы не они…» – взмолилась Офелия. Тем временем человек вычислил, где она прячется, опустился на колени и заглянул под кровать.

На Офелию уставились черные и блестящие, как лакричные конфеты, глаза.

– Можешь вылезать, они ушли.

Ей протянули руку и помогли выбраться.

– Как твоя голова?

– На месте, – буркнула Офелия, осторожно ощупывая шишку на затылке, и осмелилась посмотреть на своего спасителя.

Он выглядел ровесником ее двадцатилетней сестры или только казался младше своего возраста. Возможно, такое впечатление создавала его щуплая фигура в наглухо застегнутой куртке с металлической фурнитурой и брюках, заправленных в высокие сапоги. Похожую одежду носили охотники, а у него лицо было «неохотничье»: доброе, выразительное и необычайно подвижное, будто он примерял на себя разные эмоции и никак не мог определиться.

– Если захочешь умыться, ванная напротив. В котле есть горячая вода.

Не успела Офелия поблагодарить радушного хозяина, как раздался жуткий вой.

– Бо ругается, что я запер его, – успокоил спаситель и скрылся. Наверно, поспешил вызволить узника, поскольку вой вскоре затих.

Оставшись одна, Офелия резко ощутила усталость, взглянула на босые ноги – все в пыли и ссадинах – и заключила, что встреча с мылом неизбежна.

Ванную комнату украшали изразцы, латунные краники и прочие изыски. Под круглым окном стояла массивная ванна на звериных лапах. Сплошная роскошь, пусть обветшалая и запущенная, если приглядеться. По стенам расползлись ветвистые трещины, котел покрылся ржавчиной, а лепной узор на потолке зиял пустотой – пара фрагментов выпала, словно молочные зубы.

Наскоро ополоснувшись, Офелия отправилась на поиски хозяина. Следуя на свист чайника, она забрела на кухню. На пороге ее встретил пес: бело-рыжий, с черными подпалинами на спине и свисающими ушами, которые смешно затряслись, когда он залаял.

– Бо, – одернул его хозяин, пригрозив кухонным полотенцем, – будь вежлив с нашей гостьей. Хватит ей потрясений на сегодня.

Пес сменил гнев на милость и даже позволил погладить себя. Усыпив его бдительность, Офелия подобралась к столу, где ее дожидались кружка с мятным чаем и аккуратно сложенный плед. Укутавшись, она устроилась на стуле, поджала ноги и прикрыла саднящие ступни.

– Как тебя зовут, привидение в белом? – шутливо спросил ее спаситель.

В одежде, болтающейся на ней, как простыня, Офелия и впрямь могла сойти за привидение, что ворвалось среди ночи в чужой дом. Сорочку она одолжила у сестры, дабы не так сильно грустить в одиночестве. Как и все вещи Флори, спальная рубашка пахла ее духами: свежестью бергамота и сладостью пионов, хотя к этому моменту утратила аромат. Теперь от нее несло потом и дорожной пылью.

Офелия назвала свое имя. Мягкое и певучее, оно совсем не подходило для обычной жизни: «Офе-е-е-елия», – как самая печальная мелодия для скрипки. Представившись, она как обычно добавила:

– Можно просто Фе.

– А я Дарт, будем знакомы.

Его имя пронеслось резко и твердо, как нож, вонзившийся в мишень. Офелия подумала о метателе ножей из цирка. Каждый раз, когда металл и дерево говорили «Дарт», зал аплодировал. Она повторила имя, привыкая к нему. Сложные, длинные имена были для каждого предметом гордости, и при знакомстве люди всегда представлялись полностью, не упуская ни одной буквы.

– Это сокращение?

– Нет, просто мои родители ленивые люди. – Усевшись у противоположного края стола, Дарт лукаво прищурился и спросил: – Ну-с, и что же случилось с Офелией?

После ее короткой сбивчивой речи Дарт погрузился в размышления и задался самым опасным вопросом: где же были взрослые. Ей не хотелось отвечать, но пришлось. Сестра уехала по делам, а родителей с ними больше нет. Как странно и дико звучала правда. Дарт выдохнул одно только «ох» и замолк, а она хлебнула чаю, чтобы избавиться от горечи во рту, оставшейся от ее слов.

– Значит, ты живешь со старшей сестрой, – продолжил он чуть погодя.

– Да, просто Флори уехала решать вопрос с наследством. – Офелия растерянно замолчала, силясь придумать объяснение их проблемам, а в итоге призналась: – Я мало что в этом смыслю.

– Оно и неважно.

Дарт сделал пару глотков из своей кружки и улыбнулся из-под молочных усов, похожий на хитрого кота, а затем небрежно вытер их тыльной стороной ладони, став достаточно серьезным, чтобы спросить:

– Есть идеи, кто мог забраться к вам?

Офелия покачала головой. У нее не было времени обдумать, кто и зачем проник в их дом. Скорее всего, орудовали простые грабители, в Пьер-э-Метале таких шаек полным-полно, особенно на окраинах. Понимая, к чему клонит Дарт, она осторожно сказала:

– Наверно, придется обратиться к следящим.

– Подумаем об этом позже.

Офелия облегченно перевела дух.

Боясь снова встречаться с блюстителями порядка и возвращаться в пустой дом, она лелеяла надежду остаться на ночлег здесь. Дарту ее наглая просьба не понравилась. Улыбка вмиг стерлась с его лица, брови нахмурились. Рассеянным движением он взъерошил черные волосы, пропустив их сквозь пальцы, а после замер, словно прислушиваясь к чему-то… Неизвестно, какой ответ Дарт нашел в напряженной тишине, главное, что сжалился и позволил остаться, хотя и выдвинул для гостьи три правила: не соваться в другие комнаты, кроме ныне известных, не трогать вещи без позволения и не задавать лишних вопросов.

– Лишних – это каких? – вежливо уточнила она.

– Например, вот таких, – Дарт смешно передразнил ее и сам же расхохотался.

Выглядел он вполне безобидно, и все же чувствовалось в нем какое-то опасное притворство. Она ведь совсем не знала, кто