по площади и по своим составляющим. В нем есть системы. Виктор хочет влиться хоть в какую-нибудь из этих систем. Эх жаль, он не осознает, что двигаться можно и вокруг черной дыры. Не уйдя с орбиты дыры, не выбрав солнце, никакое движение его не спасет, даже напротив- убьет.

Глава Ⅱ

«Поток»

Люди вечно то заходили, то выходили- двигались как поток. Виктор же стоял в стороне этого движения. А ведь он пришел суда ради него. Будучи все еще во сне, Виктор стоял в пороге дома, облокотившись обеими руками о парапет веранды, попивая Red Bull в одного, желая быть лишь незаметным наблюдателем. Но не долго длилось исполнение его желания.

Какой-то левый мужик:

— Эй! А ты стоишь здесь один? Там вон какие цацки.

Он был широк, не высок, неопрятен и весьма неуклюж, словно медведь. К тому же еще и пьян. От него за метр несло. Он подошел к Виктору, поставив рядом бутылку Heineken, после чего встав в ту же позу, в которой пребывал главный герой. Виктор же, от удивления, чуть не поперхнулся газировкой. Но довольно быстро вошел в прежнее равнодушное состояние и ответил:

— Да вот, не желаю быть подобным вам.

Мужик ответил, немного запрокинув голову назад:

— Ах-ах, да-да, все так думаете, а потом — здесь он попытался сдержать отрыжку, отодвинув назад подбородок, высветив свой второй, после продолжил:

— А потом такие же, не лучше. Мысли калечат.

Виктор:

— Понятно. А на веранду то зачем вышли?

Тут мужик достает последнюю сигару из пачки, видно было его разочарование. Он затянулся, довольно сосредоточено и ответил:

— Подышать.

Виктор хотел было улыбнуться, но уж и забыл какого это. Они оба стояли, смотря в даль, обдумывая о дыме жизни. Но минут через 3…

Виктор:

— А как вас зов… — здесь он заметил, что пьяный мужик собирается уходить и не обращает на него внимания, поэтому договаривает вопрос смысла уже не имело.

Мужик потушил сигу о косяк коттеджа среднего по цене на рынке. После повернулся на Виктора, немного пошатнувшись, едва попадая, похлопал по плечу Виктора и молвил, не стремясь заглянуть в глаза, словно ему все равно:

— Сожрут тебя черви пацан, Солнца нет…

Виктор стоял в оцепенение, а мужик растворился в облаке атмосферы тусовки, но его слова; они все еще гуляли в голове Виктора. Герой стоял за порогом дома. Лишь шум людей, музыка, бухло и он. Он смотрел на небо, в котором слегка виднелась большая медведица и луна. Вспышки пошлого озаряли его мозг. Он вспомнил космос и движение, вспомнил тьму и слова бухого.

Виктор (мысли):

— Он понял меня. Единственный…

Но так как единственным схожим человеком в мышлении являлся бухой неопрятный 35, может 40-летний мужик, у Виктора на лице проявилась слабая улыбка.

Виктор (мысли):

— А ведь девушку такую же не найти. Хоть женщины и думают по больше мужчин, это не означает, что глубже. Кому известна женщина философ? Разумеется, они есть, были и будут. Но все-таки… иронично… разве мне недостаточно себя самого?

С этими вопросами Виктор зашел, как и бухой мужик, в атмосферу вписки, так ничего не усвоив.

Года через три он пропал без вести. Знакомые нашли записку по середине холодильника, в ней было лишь одно слово: "Черви".

На этом его будущее пришло к концу.

«Будущее-начало». Дополнение. Часть 1 Глава Ⅲ

Перемена. Звуки удара пронеслись по коридору. Это был день следующий от столкновения с бумажным самолетом.

— Какого черта? У тебя мать совсем поехала, после… Я тебе ща укажу место… таких как ты звали Пролетариат! Ахаха, не, извини, ты же просто- дегенират…

Дальше голос пропал. Выступил лишь пот холодный, тахикардия, сильная головная боль. Это значило пробуждение…

На нижнем этаже

Топот глухой прошел мурашками по дому. На нижнем этаже кто-то очень пронзительно визгнул…

— Ойэ. Извини, извини, да что не так» — бормотал он что-то все время, пока его под конец пути вовсе не вырвало…

… Яркие вспышки то и дело- водили свой пляс, уводя все дальше и дальше в космос. А после- тишина, пронзительная до мозга костей:

— Отлично. Да… скрежет зубов был бы прекрасен, громок, прооооонзииителен здесь».

Как следует вымыв ротовую полость, он прошел к окну. Пластиковая рама, новая рама.

— Черт…

Он перекрыл доступ воздуха из улицы в его квартиру. И уселся после чего за стол. Двухэтажная она ему досталась в наследование от покойной бабушки- женщины, в прошлом, очень радушной, но сдержанной на эмоции и довольно богатой, которая не могла терпеть свою невесту. Виктор поэтому и живет один, хотя это не совсем так. Хотя его мать и предпочла остаться в старой, Совдеповских времен, квартире, но Расел- пес кузины, был с ним.

Тело Виктора непрекословно и неконтролируемо было напряжено, как и все в этом городе- словно стремясь вывалить неудобства на тебя. Даже пес, который окутал своим присутствием ноги хозяина, казался помехой.

— НИЧТО… н и ч т о.

Тишина нарастала все быстрее и быстрее. Она и успокаивала, и вызывала напряжение одновременно. Казалось, это самое подходящее время для того, чтобы вспомнить и обдумать услышанное утром… Но он просто пялился на подцвеченные в ночи ножи.

На утро

Звук трения ручки о лист… Печать.

— Вот. Надеюсь, этот препарат будет куда более подходящим.

— До свидания.

Городская суета… Время полдень. Туфли соприкасаются с асфальтированной дорогой, словно пытаясь тем самым слиться с ней во едино, постепенно внедряясь в водяную прослойку, образованную прошедшим дождем.

______________________________________________________________

И҆ возненави́дѣхъ живо́тъ, ѩ҆́кѡ лѹка́вно мнѣ̀ сотворе́нїе сотворе́нное под̾ со́лнцемъ: поне́же всѧ́чєскаѧ сѹета̀ и҆ произволе́нїе дѹ́ха.

Екклесиаст 2:17

— Этот стих меня окончательно из колеи личности выбьет… Надо с Думаном свидеться… есть что обсудить…

_________________________________________________________________