Звонкий щебет заставил Олловейна поднять взгляд. Два соловья облетели зал по кругу, опустились на край серебряной чаши, стоявшей рядом с троном на небольшой колонне, и принялись весело плескаться в неглубокой воде.

На тонких губах королевы мелькнула улыбка. Она убрала со лба волнистую прядь темно-русых волос и взглянула на Олловейна. Ее светло-карие глаза казались печальными.

— Что бы ни случилось в эту ночь, завтра снова будут петь соловьи. Возможно, народ эльфов стал слишком самовлюбленным, слишком старым. Возможно, пробил наш час и мы должны уйти, как прежде ушли альвы и драконы. Но что бы ни произошло, даже тролли не смогут разрушить красоту Альвенмарка. И завтра будут петь соловьи.

Легкий ветерок играл с волосами королевы, заставлял негромко шелестеть подол ее платья. Нежно-голубая, вышитая серебряными нитями ткань подчеркивала благородную бледность Эмерелль. Ее молочно-белая кожа, казалось, источала неяркое серебристое сияние, как и стены замка. В королеве было что-то эфемерное, нереальное. Только тонкий кожаный шнурок на шее диссонировал с нарядом эльфийки. Он казался слишком грубым. На нем висел простой камень с простым рисунком, если так можно назвать пересечение царапин. Но сам камень скрывала ткань декольте. Мастер меча видел это украшение всего несколько раз. Несмотря на кажущуюся простоту, оно было величайшим сокровищем народа эльфов. Альвы, прежде чем покинуть этот мир, подарили по одному такому камню представителям каждого народа Альвенмарка. Это были источники необычайной силы, если только ими умели пользоваться. За эти камни велись войны.

Что-то шевельнулось у ног Олловейна, отвлекая от размышлений. В тот же миг раздался негромкий шорох, как будто камень терся о камень. Змеи на мозаике зашевелились. Плоская пурпурно-красная голова поднялась перед мастером меча. Из узкого приоткрытого рта устремился вперед раздвоенный язык. Вертикальные зрачки холодно смотрели на эльфа. Мастер меча отступил на шаг и едва не споткнулся. Все змеиные тела пришли в движение.

Вверх устремилась черная голова. Каменные челюсти раскрылись, существо пронзительно зашипело. Свет вокруг померк.

Смолк шум водопадов у стен. Змеиные головы поднимались все выше, склоняясь друг к другу. Темнота, блестящая, словно черное зеркало, росла между ними.

Олловейн не мог отвести взгляд от этого представления. Он часто был свидетелем того, как маги открывали врата к тропам альвов. Но на этот раз все было иначе. Более угрожающе. Танцующий Клинок принадлежал к числу немногих эльфов, для которых было закрыто волшебство. И несмотря на это он чувствовал темную силу, жившую внутри чар.

Белая змея извивалась, словно в муках, в то время как остальные лишь ненадолго поднимались, но в основном оставались неподвижны.

Пурпурная змея посмотрела на Олловейна сверху вниз. Узкие щели зрачков расширились, и мастер меча вдруг увидел стальное зимнее небо. На покрытой льдом равнине собралось большое войско. Тысячи тролльских солдат стучали булавами в щиты, возглашая боевые кличи. На длинных шестах тролли несли знамена из эльфийской кожи. Словно падающая птица, устремился Олловейн к темным воротам. Они открылись неподалеку от черного обелиска, возвышающегося над ледяной равниной. Здесь лед был красным от крови. Старая скрюченная троллиха тяжело опиралась на костяную палку. Во время битвы за Филанган Олловейн видел ее среди атакующих. Ее имя знали даже эльфы. Сканга, источник всех бед! Это она вернула из изгнания народ троллей. Не король, а эта старая карга была той силой, которая направляла серокожих и повелевала армиями этих созданий, ведя их по светящимся тропам альвов.

И старуха, словно почувствовав его мысли, вдруг резко подняла голову и уставилась на Олловейна слепыми белыми глазами.

— Возвращайся! — приказал эльфу знакомый голос.

Что-то коснулось руки мастера меча. Колдовское оцепенение спало. Танцующий Клинок оглушенно покачал головой. Мышцы его застыли от холода; иней покрыл льняной доспех, будто Олловейн действительно побывал в далеком Снайвамарке.

— Идем. — Эмерелль взяла эльфа за руку, вывела из змеиного круга.

Змеиные головы соприкоснулись. Тела оживших рептилий образовали высокую арку, похожую на зеркало темноты. Из этого мрака доносились звуки, похожие на барабанный бой. Нет… то был грохот булав о щиты. Войско троллей на марше.

Словно зачарованный, смотрел Олловейн в черноту. Светящаяся золотом тропа убегала в Ничто, пространство между мирами. Снайвамарк находился в более чем двух тысячах миль от Сердца Страны, но для всех, кто обладал достаточным мужеством, чтобы ступить на тропы альвов, это расстояние сокращалось до пары сотен шагов.

Олловейн взглянул на свою королеву. Эмерелль считалась самой могущественной волшебницей Альвенмарка. Казалось, даже в отчаянном положении ее не оставляет мужество. Как никто другой, воплощала она в этот миг два качества, отличавшие его народ от остальных детей альвов: гордость и красоту.

Князья Альвенмарка считали Эмерелль холодной и неприступной. Олловейн пожалел, что они не видят королеву сейчас. В ее глазах горели упорство и страсть, и искра этого огня передалась ему. Дело эльфийской владычицы могло казаться безнадежным, но последняя битва еще не состоялась!

Олловейн обнажил меч и спустился по ступенькам к мозаике, обводя взглядом змеиные головы. Больше двух троллей не могли выйти из врат одновременно, поскольку серокожие были слишком громоздки и неуклюжи. На пороге этого мира один-единственный воин мог долго продержаться против целой армии. Однако Танцующий Клинок понимал, что ему не выиграть этот бой. Его жизнь зависела от ловкости, с которой он будет уходить от яростных ударов булавой. Но эльф был пленником этого порога, ибо он ни на миг не имел права отступить перед атакующими врагами. Если он уступит порог, то в зал вольется поток серокожих и все будет потеряно.

Олловейн улыбнулся. В смерти не было ничего ужасного. Напротив: сразиться в последнем великом бою было предназначением его души. После этого цикл смертей и рождений будет прерван. Он уйдет в лунный свет, чтобы соединиться с Линдвин. Мастер меча почувствовал облегчение. Больше не было будущего, способного напугать его.

— Беги, повелительница, у тебя есть сила для этого. Троллям не править Альвенмарком. Это немыслимо! Однажды ты победишь.

— Отойди в сторону. — Эмерелль говорила тихо, и в голосе ее не было резкости.

Олловейн неохотно подчинился. Он с беспокойством смотрел в темноту. Что-то шевелилось неподалеку от золотой тропы. Кто-то наблюдал за королевой? Что это, шорох? На миг мастеру меча показалось, что вдалеке раздается грохот булав, но затем снова воцарилась тишина.

— Ты чувствуешь сотрясение троп альвов? Они идут. Это как тогда, в Вахан-Калиде…

Королева вступила в змеиный круг и опустилась на колени на пороге врат. Осторожно сняла через голову тонкий кожаный ремешок, зажала камень в кулаке. И застыла, глубоко погрузившись в раздумья.

Олловейн обеспокоенно поглядел на ворота. До появления троллей оставалось всего несколько мгновений. Эмерелль нельзя оставаться в замке.