«Эх, ребятки, ребятки! Родные вы мои! Как бы я был рад сходить с вами еще в один рейд, в наш "свободный поиск"…»

Он закурил очередную сигарету и отошел к окну.

Этот крепкий пока еще, тридцатипятилетний мужчина вспоминал себя самого, того двадцатилетнего сопливого лейтенанта, полного надежд и амбиций Защитника Родины, служившего в самом элитарном, наверное, подразделении Советской армии. Нет, убеждения его, конечно же, не изменились, и, будь его воля, он с превеликим удовольствием вернулся бы служить, но… На то его воля не распространялась – пенсионер… Теперь ему оставалось только вспоминать…

Ну, что, окунемся и мы в те воспоминания, дорогой мой читатель? Пройдем вместе с настоящими воинами по тем горячим дорогам, о которых начали понемногу забывать? Готов? Тогда…

«Группа, подъем!!!

Выходи строиться!..»

…Продрогшие чайки с криком сваливались вниз к воде, не понимая, кто же это такой добрый решил подкормить их крошками хлеба. Резкий, холодный ветер сносил чаек к берегу, но они с завидным упорством, преодолевая шквальные порывы, пытались добраться до такой редкой в зимнее время поживы…

Было холодно. Такое теплое и доброе летом море штормило, рассерженно ударяясь тугими волнами о волнорез знаменитого Воронцовского маяка…

– Товарищ, м-м-м, капитан? – услышал Андрей за спиной мелодичный девичий голосок.

Обернувшись, он увидел миниатюрную девушку в джинсах и кожаной курточке «на рыбьем меху». В посиневших от мороза пальчиках она держала незажженную сигарету.

– Старший лейтенант, – ответил он.

– Я и говорю! Зажигалки не найдется?

– Обязательно.

Андрей смотрел, как девчушка тщетно пыталась прикурить под порывами ветра, и мысленно улыбался:

«Воробей совсем! Желторотик! И, наверное, промерзла до костей, вон сигаретка-то в губах кренделя выписывает».

Не говоря ни слова, он подошел к отцовской «тройке»-старушке и открыл дверцу:

– Давай прыгай внутрь. Посидишь, покуришь, отогреешься немного. Я сейчас печку включу. А то на сосульку похожа.

Девушка как-то очень серьезно, испытывающе посмотрела в глаза Андрею и, видимо, что-то решив для себя, направилась к машине. Закрыв дверцу за неожиданной гостьей, Филин уселся на водительское место. Она справилась наконец-то с зажигалкой и не по-женски глубоко затянулась.

– Меня Андреем зовут. А тебя случайно не Снегурочка? Не растаешь в тепле?

– Не Снегурочка и не растаю!

– Понял! Девушка без имени и с плохим настроением.

– Да нет. – Она улыбнулась, являя на свет прекрасные зубы. – Меня Таней зовут, и настроение отличное. Только замерзла немного.

– Хочешь горячего кофе, чтобы согреться?

– Угу, – смутилась девушка.

– Ты одесситка? Может, знаешь, где готовят хороший? Или мне придумывать?

– В «Вечерке» можно попить приличный.

– Хорошо. Поехали.

«А ничего синичка ко мне в машину залетела. Симпатяшка! Только малолетка… Так что тебе, Андрюха ибн-Ляксей, ни фига не светит. А жаль!» – возникали под офицерской фуражкой фривольные мыслишки.

– А поведай-ка мне, Татьяна, какого черта лысого тебя вечером, в такую-то погоду вынесло на Морвокзал?

– Это у меня такая маленькая традиция – я, когда в Одессу возвращаюсь, всегда перво-наперво хожу на Морвокзал. Ну, как будто с Родиной здороваюсь. Дура, да?

– Ну, почему же? Я, к примеру, делаю то же самое.

– Правда? – Она как-то всем телом подалась вперед, пытаясь заглянуть в глаза Андрею.

– А я малознакомым девушкам вообще не вру, – улыбнулся он. – Вот, посмотри в эти честные глаза! Разве они могут врать?

Он обернулся к Тане и свел глаза к переносице. Девушка звонко рассмеялась:

– Не-ет, эти глаза врать не могут!

– Ну, и откуда же ты, хохотушка, вернулась в Одессу?

– Из Москвы – я в Плехановском учусь, на втором курсе.

«Ага! Не такая уж малолетка!»

– А сейчас, я так понимаю, сдала сессию и к папе с мамой?

– Про сессию все верно, а про папу с мамой – нет.

– Это как же так?

– У меня папа военный – майор. Они с мамой и сестрой младшей в Монголии – это у папы командировка на пять лет.

– А ты что же?

– А я учусь. А когда приезжаю в Одессу, живу в нашей квартире.

– А когда ты в Москве, квартира что же, без присмотра?

– Зачем? Там моя подружка с мужем, а на мои каникулы они к своим родителям перебираются.

– Сдаешь, значит?

– Ага! За несколько месяцев набирается кое-что, так что на каникулы хватает – развлечься и отдохнуть от учебы. Да еще и родители высылают каждый месяц.

– В институте отличница, небось спортсменка, активистка?

– Не отличница, но и не троечница. Дзюдо занимаюсь – КМС. Так что на активистскую деятельность нет ни времени, ни желания.

Тем временем Андрей подрулил к входу в известное на весь город кафе «Вечерняя Одесса». За зашторенными окнами мелькали блики цветомузыки.

– Ну, пойдем, КМС, греться.

– Пошли. – Она бодро выпрыгнула из машины и, дождавшись Андрея, направилась внутрь.

Филин не заставил себя ждать.

– Эх, блин! Неудобно как-то в форме на дискотеку заявляться! – замялся было Андрей у входа.

– Да чего там! Тут всегда полно курсантов из училища, да и солдатиков хватает. Не бойся, белой вороной не будешь! – бойко проговорила Таня, сбрасывая курточку. Под курткой оказался свитер толстой вязки и, как отметил про себя Андрей, все…

– Так и воспаление легких получить можно!

– А я привычная! – Девчушка, увидев брошенный на нее взгляд, зарделась. – Ну, давай снимай уже свою шинель, и пойдем пить обещанный кофе.

Нехотя Андрей снял шинель и фуражку и сдал их гардеробщику. Получив номерок, он обернулся к висевшему тут же зеркалу, чтобы поправить форму. Таня широко раскрытыми глазами смотрела на Андрея.

– Это за Афганистан? – подошла она к нему и ткнула пальчиком в висевший на кителе орден и планку за тяжелое ранение.

– Не обращай внимания, – смутился Филин. «Блин! А хотел же ведь "гражданку" надеть, только не нашел ничего по размеру – все мало стало!»

– Слушай, Татьяна, – спросил Филин, когда они уже сидели за столиком. – Можно я тебя буду Синицей называть?

– Что, имя не нравится? И почему Синицей?

– Упаси боже! Имя красивое – Татьяна! Просто у меня, у нас привычка профессиональная – у каждого, с кем общаюсь, есть какое-то необидное, мной или еще кем-то придуманное имя. А Синица – ну, просто потому, что там, на Морвокзале, ты мне напомнила замерзшую птичку с красной грудкой.