Приятно было осознавать, что сейчас их разговор проходил не в служебном кабинете генерала (это мгновенно провело бы между ними непреодолимый рубеж), а в его уютной квартире, порог которой за время службы Назарова в органах перешагнуло не более пяти человек. Такую честь полагалось ценить. С первых же минут пребывания в генеральской квартире у Маркелова сложилось впечатление, что ему и раньше приходилось бывать здесь, настолько в ней было уютно. А мягкие игрушки, валявшиеся едва ли не на каждом шагу, указывали на то, что внуков дедуля баловал.

— Когда ты был переведен в ФСБ?

— Пять лет назад.

— Прежде тебе приходилось работать под прикрытием?

Генерал смотрел испытующе — он заранее знал ответ, но ему хотелось услышать его от Захара. Маркелов понимал: от того, что он сейчас ответит, зависит характер их отношений.

— Да. Это было шесть лет назад. Я был внедрен в ВОХР. За неделю до этого там была перебита вся караульная смена. В живых остался только один человек. У нас сразу возникли кое-какие подозрения на его счет. Впоследствии они оправдались.

— И кто же это был?

— Бывший сотрудник УИНа, некто Федосеев.

Захар Маркелов понимал, что где-то Федор Валерьянович лукавил. Захара совсем не случайно пригласили в ФСБ, таких вещей вообще не проделывают наспех. Следовательно, его как следует «пробили», получили положительные рекомендации от начальства и, установив благонадежность, приняли решение.

Генерал удовлетворенно кивнул:

— Кажется, я что-то слышал об этом… Ладно, вернемся к нашим делам. Значит, он вышел на тебя?

— Да.

— Следовательно, нашу информацию слили куда нужно. Легенда тоже сработала. Так ты готов? — Назаров пристально поглядел на Захара.

Маркелов невольно улыбнулся. В таком виде он лицезрел генерала впервые. Федор Валерьянович был человеком необыкновенно аккуратным, всегда в тщательнейшим образом отглаженных рубашке и брюках. А тут сидит себе в махровом домашнем халате и, весело посматривая на гостя, чешет широкой пятерней волосатую грудь. Рассказать кому — не поверят! Хотя чего рассказывать…

— Работа такая. Выбирать не приходится.

— Ты меня неправильно понял, — мягко заметил генерал. — Я говорю о твоем внутреннем ощущении. Что оно тебе подсказывает? Ведь внедрение в чуждую среду — вещь очень тонкая. — Федор Валерьянович знал, о чем говорил.

Маркелов сдержанно улыбнулся:

— Я это понял.

— Ты послушай меня. Настоящий агент слеплен совершенно из иного теста. Для него ложь — это существенная составная часть его жизни. Он настолько вживается в выработанную легенду, что начинает верить, что вся эта выдумка действительно его собственное существование. Поэтому ни один прибор не способен уличить его во лжи. — Генерал слегка похлопал Маркелова по колену и негромко произнес: — Здесь, батенька, нужен самый настоящий талант! Не каждый способен на это. Вот так-с!

В квартире они были вдвоем. Захар подозревал, что это тоже далеко не случайно. При подобных разговорах предусматривается каждая мелочь, а если на кухне капает из крана вода и при этом кто-то громко стучит посудой, возникает отвлекающий фактор, способный сбить человека с нужного настроя. За время разговора не прозвучало ни одного телефонного звонка, и, надо полагать, тоже отнюдь не случайно. Генерал наверняка отключил телефон, чтобы звонки не нарушали ход их беседы.

— Мне кажется, что у меня получится, — без особой, впрочем, уверенности сказал Маркелов.

— То-то и оно, что здесь не может быть «кажется». — Генерал нахмурился. — Игры закончились, начались серьезные дела. Это еще на учебных занятиях можно допустить ошибку, а здесь даже за малейший неверный шаг можно получить пулю в затылок, — со вздохом заключил он. — Поверь моему опыту, ставки у нас очень серьезные.

* * *

Маркелову было известно, что Назаров знал, о чем говорил. Генерал был непревзойденным специалистом по разработке оперативных комбинаций и внедрению, а в период своей молодости занимался оперативной игрой. Поговаривали, что где-то в Лондоне, неподалеку от знаменитой МИ-6, он держал небольшую лавку по продаже антиквариата, в которой любили делать покупки жены высокопоставленных чиновников. Весь фокус заключался в том, что в рамы картин он искусно встраивал радиозакладки. Влиятельные мужья не видели ничего зазорного в том, чтобы поделиться служебными секретами с обожаемыми женами, и часто разговор на «производственные темы» не прекращался даже на супружеском ложе. А потому Назаров знал не только об интимных секретах чиновников, что может служить особой статьей для шантажа, но и о военных поставках в страны третьего мира, о назревающих политических кризисах и о многом другом, чего обычно не публикуют в открытой печати, но что весьма интересует разведку России.

Возможно, Федор Валерьянович и дальше бы считывал информацию с радиозакладок и беззаботно дослужился бы до полковничьей пенсии, не вылезая из антикварной лавки, но из-за каких-то технических неполадок одна из прослушек стала попискивать. Самое скверное заключалось в том, что именно эту картину он продал заместителю министра иностранных дел. Причем, как выяснилось позже, техника реагировала исключительно на голос хозяина и в тот самый момент, когда он начинал нашептывать любовные признания своей молоденькой горничной.

Уже на следующий день в спальне заместителя министра иностранных дел офицеры английской контрразведки произвели тщательный осмотр, после чего извлекли из пазов рамки неисправный «жучок». А Назарову пришлось спешно бросить свою антикварную лавочку и ближайшим рейсом отправляться в Россию.

Однажды в частном разговоре Федор Валерьянович признался, что явно поторопился с отъездом. Ведь существовал еще план «Б», по которому он должен был войти в роль двойного агента. Вот это была бы игра! Имелся реальный шанс перехватить инициативу у противника, а вместо этого пришлось спешно расставаться с антиквариатом. С некоторой тоской в голосе генерал сообщал о том, что ему пришлось оставить в лавке полотно Рубенса. Ведь границу пришлось пересекать налегке, а эта картина считалась национальным достоянием.

* * *

— Я подготовлен, Федор Валерьянович. Я вас не подведу, — уверенно заверил Маркелов.

— Знаешь, почему наш выбор пал именно на тебя? — хитро прищурился Назаров.

За время разговора Захар не однажды мысленно задавал себе подобный вопрос и не находил на него ответа. Ведь рядом с ним работали профессионалы высочайшего класса. Некоторые из них долгие годы жили на нелегальном положении. А у таких людей особенно остро развита интуиция и ощущение опасности. Кроме того, они мгновенно вживаются в новую обстановку и предложенную личину примеривают на себя так крепко, что ее возможно оторвать разве что с кожей. Любой из них мог бы справиться с поставленной задачей, но тем не менее свой выбор Назаров остановил именно на нем.

— Нет, — откровенно признался Захар. И вдруг почувствовал, что слегка волнуется, ожидая откровенного ответа.