– Как насчет ужина, Ромео? – спросила она.

– Не откажусь, – с легкостью согласился Андрей, снимая куртку.

Через несколько минут на столе появились приборы и нехитрые закуски. Все это время, пока Аня хлопотала на кухне, Андрей смотрел на нее, как завороженный. Было ощущение, что она вышла из его фантазий и, приняв материальный облик, сейчас была рядом с ним.

– Хочешь вина? – неуверенно спросил Андрей, доставая бутылку красного напитка.

– Почему бы и нет, – ответила Аня, хитро улыбнувшись.

Фужеры звонко ударились друг о друга, ознаменовав начало приятного вечера. Вино внесло оживление в разговор, разбавив его смехом. Они дружно вспоминали прошлое: студенчество и их последний Новый Год на пятом курсе. Что ни говори, но это была золотая пора, которая не тускнеет даже спустя время.

– Все, хватит, а то уже живот болит! – едва не задыхаясь от смеха, сказала Аня, вставая из-за стола. – Надо убрать посуду.

Андрей решил помочь ей, но, оказавшись рядом, они слились в долгом поцелуе. Взяв его за руку, Аня прошла в зал и села на край дивана. Опустившись перед ней на колени, он обнял ее, и именно в этот момент в его голове что-то щелкнуло, и всплыла идиотская картинка из рекламы с бегущими сперматозоидами в резиновом тоннеле. Вот она, сила рекламы. Двадцать пятый кадр или что-то иное заставило вспомнить о безопасности.

– Извини, я совсем забыл об одной вещи, я минут на десять, – озадаченно произнес Андрей, прокручивая в голове, где поблизости есть аптека.

– Ты куда? – с искренним удивлением спросила Аня, обиженно нахмурив брови.

Но Андрей уже стоял на пороге, захлопывая дверь за собой. Выбежав из подъезда, он прокатился по замерзшей луже, как в детстве. Еще учась в начальных классах, выйдя из дома и идя в школу, он не мог пропустить ни одной лужи, чтобы не разбить лед, вот такая невинная шалость. Добежав до конца двора и повернув налево, он выскочил на проспект. На противоположной стороне мерцал красный крест. Не задумываясь Андрей рванул через дорогу, как на свет маяка.

Неожиданная резкая боль заставила вскрикнуть. Неудачно наступив на вывихнутую ногу, Андрей поскользнулся. Тело взмыло вверх и, пробыв недолго в свободном падении, резко ухнуло об лед. Удар получился сильный, Андрей не успел сгруппироваться и достать руки из карманов. Потирая затылок, он слегка приподнялся, опершись на одну руку. В глазах еще было темно от удара и единственное, что он услышал в тот момент, был визг тормозов. Резкий удар и нестерпимая боль.

Кости грудной клетки хрустнули, словно тот лед из детства, проткнув легкие острыми сколами. Андрея отнесло метров на семь, он хотел закричать, но уже не мог, гортань и трахею быстро наполнила теплая жидкость. Из разбитой головы хлынула кровь, моментально окрасив снег в багровый цвет. Он смотрел на серое небо, глазами, полными слез, и тихо умирал. В голове пронеслась мысль: «В одном из журналов я прочитал, что человек во время смерти испытывает удовольствие. Я испытал лишь боль, хотя, возможно, там писали про естественную смерть. Банально, из-за каких-то презервативов, а, может, любви?»

Тишина, слившись с вечным покоем, обронила последнюю слезу, которая через мгновение превратилась в льдинку. Он покидал этот мир.

Верхний мир. Храм Весовщика.

Боль прошла, уступив место облегчению. Однако я недоумевал, где нахожусь. Холода не ощущалось, значит, я был в больнице, или, скорее всего, на том свете. Пережить удар такой силы было невозможно. Открыв глаза, я глубоко вдохнул, словно в первый раз, с жадностью хватая воздух. Первое, что бросалось в глаза, это была огромная надпись: «Семь в одном», высеченная на белоснежной плите мрамора. Включив чувство ориентации, я определил, что нахожусь в горизонтальном положении, лежа на полу. Поднявшись, я огляделся по сторонам. Ничего странного вокруг не было, обычная пустая комната, выкрашенная в белый цвет. Пожав плечами, я еще раз посмотрел на надпись на потолке.

– Times New Roman, – задумчиво произнес я, махнув рукой, точнее тем, что она сейчас из себя представляла.

Взглянув на себя, я обомлел. Тело хоть и сохранило анатомию человека, но изнутри было заполнено некоей субстанцией, которая светилась и переливалась всеми цветами радуги, выстраивая причудливые узоры. Мое одиночество было недолгим. Неожиданно впереди открылся проход, и навстречу вышел пожилой, но довольно крепкий мужчина, одетый в тунику. Старик дружелюбно махнул мне рукой, давая понять, что мне нужно идти за ним. Я хотел окрикнуть его, но поняв, что это лишнее, молча вышел из комнаты и оказался в стеклянном коридоре, ведущем к огромной башне.

– Похоже, я точно не в больнице.

Осмотревшись по сторонам, я увидел, что таких труб, идущих к центру, были тысячи, а возможно, и десятки тысяч. Они простирались во всех направлениях, насколько хватало взгляда. В соседних коридорах виднелись такие же мерцающие тела, только все мы отличались цветом и ростом. Последние сомнения по поводу места моего нахождения отпали сами собой. Без вариантов, это было чистилище.

– Представлял все по-другому. Хотя нет, я вообще это не представлял.

После этих слов я помахал рукой одному из соседей, на что фигура сделала агрессивный рывок в мою сторону, но, ударившись о стекло, упала на пол. Встречающий из соседнего коридора сделал резкий жест в воздухе и что-то произнес, заставив тело моментально сжаться в шар. Ничего подобного я раньше не видел, и это вызвало у меня неподдельный восторг.

– Не бойся! Идем дальше, тебе нужно спешить, – спокойно сказал старец, увлекая меня за собой.

Дойдя до конца стеклянного коридора, мы попали в огромный зал. Проводник оставил меня и с учтивым поклоном исчез за телами вновь прибывающих духов. Процессия длилась недолго, и вскоре все входы закрылись массивными каменными плитами. В центре зала начала подниматься трибуна, на которой стоял седоволосый старик, одетый в черную рясу с капюшоном. Над ним появился огромный экран, показывающий его изображение.

– Приветствую Вас, завершившие седьмую ступень! – это прозвучало так, как будто мы были на арене в Риме, а император приветствовал гладиаторов.

Не хватало лишь фразы «Идущие на смерть приветствуют тебя».

– Вы все в замешательстве. У вас много вопросов, но нет ответов. Хотя главное, что вас должно сейчас волновать, это процедура взвешивания. Я хранитель храма «Весов Бытия» и верховный Весовщик, – громко сказал старик, широко раскинув руки.

Его слова не внесли должной ясности в происходящее, но одно я уже понимал: мы все мертвы и сейчас проходим ни что иное, как процедуру перед отправкой в ад или рай.

Пока я нервно размышлял, что же будет дальше, хранитель исчез, и толпа начала медленно двигаться к центру, а там просто таять. Подойдя ближе, я увидел, что в центре храма есть еще одна комната, куда и стекались все тела. Присоединившись к одному из живых потоков, я продолжил свое молчаливое шествие, пока не оказался в центральной комнате. Стены помещения были изрезаны письменами и фигурками воинов, светившихся в полумраке. Во внутреннем храме было семь постаментов, на которые вставали духи, продевая руки в колбы по краям. Резкая вспышка сверху, и из рук начинал сыпаться песок, справа – белый, слева – черный. При этом оболочка тела начинала видоизменяться. Шел процесс образования скелета, органов и кожного покрова.