class="p1">Тому, кто давно закалён,

Тому, кто хронически болен.

Тому, кто горит как клен,

Кто в мороси с моря просолен.

Просто дыши и все,

Это совсем не мало.

Если ты жив ещё.

Если тебя не стало.

Имя твоё

Имя твоё – как ягель и снег,

Морозный таежный осенний ночлег,

Оно – мириады созвездий в пустыне,

И пряный чай, что на улице стынет.

Созвучие букв – надежда и вера,

Круглое имя – вселенной сфера,

Города тишь и музыки вечность,

Космос и Бог, и в них – человечность.

Синяя ночь, пустой ресторан,

Плечи мои накрывший кафтан.

Корица, имбирь, золотой Коран.

Ветер в страницах, закладка – шафран.

На перроне

Снег летел.

Гудел перрон:

Обнесенный серой сеткой,

Рваной клеткой ограждён,

Мелкой крупкой побелен.

Здесь отлично б срифмовались

Слово "я" и слово "он".

Только стих мой не об этом,

Не об этом и не том.

Надрывались и пыхтели,

И глядели поезда

В неизведанные дали,

Где ведет во лбу звезда.

Где сияет тусклым светом,

Бледной лунной полосой,

Отраженный рикошетом

Путь понятный и простой.

Две звенящие полоски,

Две натянутых струны:

Рельсы, рельсы,

Шпалы, шпалы.

Я смотрю и смотришь ты

Гул отчаянный раздался,

В проводах – протяжный стон

"Провожатым: отправленье!"

Пять минут, покинь вагон.

Что-то сердце моё расстучалося…

Что-то сердце моё расстучалося

И заныло как ветер в трубе.

Я в заснеженном лесу спрячуся

В ледяной и пустой избе.

Я скукожусь в углу цапелькой,

Кочергой достану угли.

Раскидаю золу по полу

От стихов, что мы пачками жгли.

Пепел выгребу весь до капельки

Из остывшей большой печи

И рассыплю его тропками,

Чтобы путь не терять в ночи.

Нет, не болит голова…

Нет, не болит голова

И не немеет тело.

Ноябрь растаял сперва.

Декабрь ещё незрелый.

Мне очень хотелось бы стать

Томиком Ахматовой –

Лежать на сукне стола

Рядом с прибором агатовым.

Чтобы листал его

Лишь северный жесткий ветер.

И разметал стихи,

Которых никто не встретил.

И были б кругом холода,

Смеркалось с утра чтоб пораньше.

Дети и старики

Вдруг становились старше.

В лесах бы стояли храмы,

И дым чтобы шёл из труб,

Кондуктор в желтом автобусе

Был как обычно груб.

В окно заметало б снег

Колючий, пронзительный, гадкий.

На сердце как по стеклу

Царапал все те же загадки.

И каждый рассвет становился бы

Все позже, гуще, темнее.

И в нем поцелуй твоих губ

Был бы всего нежнее.

Киты

Ветер, вечер, кофе стынет

На окне сидит – простынет

Курит, курит… не в затяжку…

Рама с сердцем нараспашку …

Капли снега,

Дождь на коже…

Ну на что это похоже?

Ты мой муз, я твой поэт.

В междустрочиях ответ.

На вопрос что нету смысла

Задавать.

И ночь повисла.

Ты говоришь, бесконечность…

Ты говоришь, бесконечность

Немыслима, но конечна.

Мне кажется, это правда,

Но непонятна, конечно.

Ты спросишь, что значит время,

И как я его понимаю.

И в этот момент в стакане

Сахаром миг растает.

Молчанье, суфле с лавандой,

Крошечный аметист.

Неловкий вопрос не к месту,

Ответ в тишине повис.

Не знаю, что значит время,

И где бесконечности край.

Мне кажется, главное это –

Где расположен рай.

Фантом

Первый и верный признак

Жизни – её череда.

Начало всегда – в понедельник,

За вторником будет среда.

Исчезнешь как будто призрак,

Фантом в голове без следа.

Внезапная остановка.

Надолго ли? Навсегда.

Вечер, кафе, гирлянды.

Стакана пустого слюда.

Плесни мне виски в колу,

Пожалуйста, безо льда.

Колючий, шипучий, пряный

Сладкий раухтопаз –

Напиток слегка пьянящий

Как блеск твоих скрытных глаз.

Янтарный берег

Иглой серебряной взмывает в небеса,

Пунктиром прошивая вату туч,

Мой самолёт. И он летит туда,

Где воздух прян, прозрачен и тягуч.

Где набегает серая волна,

О камни разбивая вдребезги мечты.

Билет в руке, и я сижу одна,

Смотрю в окно: в нем солнце, море, ты.

"В России расстаются навсегда…" *

Закрыв глаза, увижу наяву,

Как каждого ведёт своя звезда,

И тот удел, куда не попаду.

Там средь песков скрывается ответ,

Который вдруг найдешь на берегу,

Повесь себе на шею амулет –

Танцующей сосны янтарную слезу.

* Б. Рыжий «В России расстаются навсегда»

Дым, туман, дорога, слякоть,

Дым, туман, дорога, слякоть,

Желто-розовый рассвет.

Иней в поле. Хочет плакать

Свежесрезанный букет.

Наберу цветов последних –

Все равно им погибать.

И, роняя капли с веток,

Будем вместе горевать.

Как любим ты, декабрь тёплый…

Как любим ты, декабрь тёплый.

Как ты нежен, безветрен, тих.

Свеж как воздух и прян как кофе,

Беззаботный и лёгкий стих…

Даже если жизнь вечная,

Снег принес мне благую весть,

Что зима – это смерть беспечная,

И в беспечности счастье есть.

Красный угол

Бог мой – в углу.

Не наказан – распят.

Очи открыты, пока все спят.

Повешен, поставлен, гвоздями прибит.

Рядом. Живой. Хотя был убит.

Гранат

Плод, словно сердце – винного цвета,

Зерна – упавшие звенья браслета.

Размером с приличный мужской кулак,

В секунду сломался и тут же обмяк.

На пальцах твоих сок от граната,

"Выпей бокал" – ладонь разжата.

В прозрачном стекле сладкий как кровь

Терпкий насыщенный сок и любовь.

Ночь нежна, снежок пушится…

Ночь нежна, снежок пушится,

Странно как-то и не спится.

Тайны смотрятся в окно:

Ночь, январь, темным-темно.

Шорох вдруг и искры звонки:

Сфера лопнула на елке.

На макушке – шпиль-звезда,

Сказка. Детство. Навсегда!

Слезы ангелов в ветвях,

Жизнь проходит второпях.

В огоньках, шарах и вате

Ель у маминой кровати.

Года смерть, печаль зимы.

Новый год, и жизнь, и мы.

В феврале

Моя мысль скачет зайцем

Через снежную равнину,

Я бреду за ней неспешно

В своей силы половину.

В половину своей силы,

В две десятых