дель Солейль была безупречно прекрасна только издалека. Я уже успела побродить по округе, рассмотреть ее со всех точек, представить примерную планировку и оценить, что хозяева явно не уделяли жилищу ни сил, ни внимания, ни средств. Белые некогда стены потемнели от времени и непогоды, крыльцо с колоннами, никогда не знавшее осады, требовало внимания рабочих. Да и окна…

— Лекс, а прислуги много?

— Нет, конечно, — пропыхтел он, продолжая уверенно ползти на четвереньках вперед. — Зачем?

— Действительно…

Странно, но разберусь по ходу.

Наконец, мой сопровождающий вывел нас к угловой башенке виллы, обильно заросшей вьюнком. Тут, невидимые с парадного входа, мы встали, отряхнулись, заговорщицки переглянулись и степенным шагом направились туда, где всё еще не смолкали женские голоса.

Не обращая внимания на разной степени привлекательности девиц и их мамушек, нянюшек, служанок, Лекс провел меня к распахнутой двустворчатой двери и в холл. Здесь царила благословенная прохлада. Я, если честно, изрядно измучилась от жары, с самого рассвета сначала блуждая вокруг виллы, а после лежа в наблюдательном пункте.

Пользуясь возможностью, быстро осмотрелась. Немного озадачилась, так как явственно чувствовалось, что за виллой особо не следят не только снаружи, но и внутри. Ощущалось, несмотря на богатую обстановку, дорогую отделку, позолоту и мрамор, некое запустение, свойственное жилищам, в которых подолгу не живут.

Как же так? Мне ведь сказали, что последний год маркиз обитает именно тут и предпочитает выезжать в столицу верхом, благо до города не очень далеко. Обманули? Или сами толком не знали? Может, зря я поехала сюда, а не в городской его особняк?

Посторонившись с пути запыхавшейся раскрасневшейся от жары дамы в возрасте, вероятно, чей-то матушки или компаньонки2, я шагнула к картине, изображавшей красивого властного брюнета в бордовом кафтане3 и шляпе. Судя по количеству драгоценностей, это явно один из предков нынешнего маркиза. Я с интересом рассматривала породистое лицо одного из прошлых ди Кассано. И вдруг он мне подмигнул.

У меня округлились глаза, и я пристальнее уставилась на оживший вдруг портрет. И мужчина на нем не обманул мои ожидания. Снова подмигнул, залихватски усмехнулся, подвигал бровями и вдруг склонился в изящном поклоне.

Даже так?! Ну что ж, я девица воспитанная, и пусть сделать реверанс4 не могу, поскольку одета в брюки, но уж поприветствовать галантного кавалера в моих силах. Посему я кокетливо стрельнула глазками, изобразила смущенную улыбку и легко склонила голову.

Предок маркиза обрадованно вскинулся, поняв, что я его вижу. И не только вижу, но еще и не падаю в обморок, не верещу истошно, а вполне адекватно реагирую и отвечаю на приветствие. Весь портрет подернулся легкой, почти незаметной рябью, и аристократ снова отвесил галантный поклон и поднял ладонь.

А я что? Разве стоит отказываться от потенциального союзника? Поэтому, пользуясь тем, что Лекс отвлекся и отошел, потихоньку, не привлекая внимания, попятилась к нужной стене, встала так, чтобы мои действия никто не видел, и протянула руку для поцелуя.

Ее тут же обдало прохладой, закололо невидимыми иголочками, и один из прошлых ди Кассано коснулся кончиков моих пальцев губами.

Вот и познакомились. Почти.

— Ты что делаешь? — нарушил наше безмолвное общение вернувшийся Лекс. — Зачем щупаешь портрет?

— Щупаю? — не сразу поняла я, о чем речь. Но когда снова перевела взор на портрет, обнаружила, что изображение застыло, а моя ладонь лежит на холсте. — Да так, проверила, насколько старинное изображение.

— А, — тут же потерял интерес мальчишка. — Это один из предков маркиза, Кассель ди Кассано. Именно он приказал выстроить тут виллу и назвал ее в честь зари. Говорят, он любил встречать рассветы и закаты на балконах, опоясывающих второй этаж. Пойдем, я сейчас…

Договорить он не успел.

В холл стремительно вошел, разрывая гомон никак не успокаивающихся гостий, крайне недовольный высокий брюнет в запылившейся одежде. Судя по виду, он приехал верхом. В руках зажаты перчатки и хлыст, жилет расстегнут, ворот пропотевшей рубашки тоже, шляпа зажата под мышкой, а губы кривятся от плохо сдерживаемого раздражения.

— Марио! — рявкнул он, и тут же откуда-то выскочил сухонький пожилой господин в ливрее дворецкого.

— Слушаю, ваше сиятельство, — поклонился тот.

— Почему?.. — скрипнув зубами, маркиз зыркнул на замерших дам, которые не набросились на него только потому, что он их опередил и вызвал дворецкого.

— Гостьи виллы дель Солейль прибыли с высочайшего соизволения их величеств, — невозмутимо ответил Марио. — Я уже занялся расселением леди и их сопровождающих.

— Опять?!

— Желаете прочесть письмо их величеств сейчас? Или принести в ваш кабинет?

— Желаю! — чуть не раскрошила зубы от злости жертва матримониальных5 планов целой толпы потенциальных невест.

И тут я еще.

Но нет, лучше-ка я подожду окончания сцены.

В протянутую руку маркиза опустился свиток с королевской печатью. Сломав ее, он развернул послание, быстро прочитал, свернул и, улыбнувшись так, что всем сразу стало понятно, как сильно им не рады, процедил:

— Добро пожаловать на виллу дель Солейль. Ее величество была столь заботлива и внимательна… — Скрип зубов был слышен на весь холл. — Что оказала мне честь и от моего имени пригласила вас всех в гости. К моему величайшему огорчению, я не смогу развлекать вас всю эту неделю, на которую мой дом открыт для гостей. Дела, заботы, обязанности перед страной и их величествами. Вы должны понять. Но к вашим услугам вилла и окрестности. Ах да, не советую спускаться в подвалы и подниматься на чердак. Эти территории любит посещать фамильный призрак рода ди Кассано.

Леди и их сопровождающие зароптали, заволновались, но стоило черным глазам маркиза остановиться на них, как недовольство замерзало у них прямо в горле.

Уважаю! Мне так никогда не суметь! Всё же есть что-то пронзительное и жуткое в темно-карих, почти угольных глазах. Когда зрачок практически сливается с радужкой — выглядит впечатляюще и проникновенно. С зелеными глазами такого эффекта никогда не достичь, как бы я ни старалась.

— Марио! Я к себе, приготовь всё необходимое. Дамы, — раздраженно поклонился владелец виллы гостьям, которые отчего-то хранили молчание.

Ан нет, не все такие робкие. Та самая «гусыня» выступила вперед, выпятила необъятный бюст, шумно захлопнула веер, которым только что обмахивалась, стараясь отдышаться, и не терпящим возражений тоном обратилась к маркизу:

— Ваше сиятельство, это недопустимо! Ваш слуга плохо выдрессирован и груб! Он посмел предложить мне и моим девочкам одну комнату на троих! Представляете?! И как мы должны размещаться? А ведь мы…

— Да-да! — вмешалась еще одна леди преклонного возраста, хватая за руку юное эфемерное создание в кружевах и бантиках и вытаскивая его вперед. — Нам с Офелией тоже выделили