— Но почему? Нравится, когда меня унижают?

— Унижают? Тебя? — Сама мысль заставила Иена усмехнуться. — Да если кто тебя когда-нибудь унизит, Бог непременно метнет с неба молнию.

Сабрина не ответила, но так высоко задрала подбородок, что Иену показалось, что у нее вот-вот переломится спина.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Хотя что это я? Вы, горцы, народ ленивый. — Она показала язык. — А ты, мой принц, самый худший из всех!

Парень нисколько не смутился.

— Это тебя следует спросить, что ты здесь делаешь. Я знаю, твой отец уехал на рассвете на охоту. Разве тебе не положено стоять на коленях в церкви, хранить молчание и молиться о том, чтобы речь твоя стала сладкозвучной и ты бы выросла похожей на нашу святую Богоматерь?

Девчонка что-то произнесла сквозь зубы, и Иен едва сдержал улыбку. Язычок у нее был дерзким, за словом в карман она не лезла, и именно это навлекало на нее отцовский гнев и наказание. Вопрос ей явно не понравился, но, не обращая внимания, Иен продолжал: — Роса еще не высохла на полях, а ты уже мечешь кости! — Он не устоял перед соблазном и стал подтрунивать дальше. — Не очень-то благочестивое поведение. Подбородок Сабрины задрался еще выше.

— Ты что, считаешь себя моим опекуном?

— Только этого не хватало — ни в коем случае. Хотя опекун тебе, наверное, не помешал бы.

Ответ еще больше задел девчонку.

— Благодарю Господа, — воздела она руки к небу, — что не родилась старшей. Страшно подумать, что бедняге Маргарет предстоит когда-нибудь выйти за тебя замуж, горец. Иен про себя тоже вознес к небу благодарственную молитву, ведь их отцы договорились поженить его со старшей — Маргарет, а она, слава Богу, нисколько не походит на сестру. Сабрина, хоть и совсем еще юная, была колючей, точно резкий восточный ветер. Ох, какой это был смазливый, но дерзкий чертенок!

— Я на тебя зла не держу. Наоборот, хочу, чтобы ты порадовалась, что партия осталась за тобой. Считай, ты своего добилась и тебе незачем больше меня выпроваживать — я и так уезжаю: меня вызывают домой.

От неожиданности Сабрина моргнула.

— Домой… на нагорье (Имеется в виду Северо-Шотландское нагорье.)?

— Отец решил, что мне больше нет нужды болтаться в Данлеви. Повидаюсь с твоим, когда он вернется с охоты, и тронусь в путь.

Сабрина была ошеломлена. Она неотрывно смотрела на Иена, ее маленькие губки от сильного волнения раскрылись.

— И что же? Ты не хочешь пожелать мне доброго пути?

Она снова моргнула.

— Конечно… Скорого тебе пути.

Иена неприятно поразило, что ему не пожелали удачи в дороге. Хотя, что с этой Сабрины взять — они постоянно ссорились. Он отвесил галантный поклон: — Не забывай меня, Сабрина, а я остаюсь твоим верным, покорным слугой.

Маленькие ладошки сжались в кулачки, и девчонка топнула ногой.

— Покорным? Только не мне! Верным? Разве что для собственной выгоды!

Иен пожал плечами: — А что в этом плохого?

Сабрина снова топнула. Но он только запрокинул голову и звонко рассмеялся: таков уж у юной леди характер. И, улыбнувшись, хотел уйти. Однако не успел сделать и шагу, как его остановил девичий голос: — Йен!

Он обернулся: — Ну что?

— Ты не скажешь папе, что видел меня здесь?

В ее тоне было нечто, граничащее со страхом…

Озадаченный, юноша нахмурился. Сабрина была дикаркой. Это он знал наверняка. И хотя Дункан Кинкейд был с ней часто суров, но совсем не жесток. Да и сам он, хоть ему иногда и надоедали девчоночьи фокусы, не жаждал ее наказания.

— Не скажу, — покачал он головой.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Сабрина отвела взгляд, а когда вновь посмотрела на Иена, ее глаза сверкали.

— Помни, — произнесла она почти с яростью, — дал обещание — держи!

— Я-то не забуду, — отозвался он.

Слегка кивнув в ответ головой, девочка вдруг широко распахнула дверь и бросилась вон. Иен смотрел ей вслед, пока она не скрылась в окутанном туманом лесу.

Какая муха ее укусила?

Он улыбнулся. К нему быстро возвращалось хорошее настроение. Пройдет совсем немного лет, и эта симпатичная крошка непременно заарканит какого-нибудь несчастного, сведет его с ума, и бедняга так и не узнает, какой его закрутил смерч. Нет, Иен нисколько не завидовал ему.

Насвистывая старую песенку, парень вышел из конюшни. Слава Богу, он женится на Маргарет! Но все же что станет с Сабриной Кинкейд? Ведь их дорожки пересекутся, раз он будет мужем ее сестры. Ясно одно — их судьбы воедино никогда не сольются…

Так он думал в то время.

Год 1306 от Рождества Христова. Стоял последний день лета, и ветерок доносил сладковатый запах все еще цветущих крупных роз.

Во дворе замка все бурлило, словно в горшке с готовящимся к обеду варевом. Люди, лошади, домашняя скотина перемешались друг с другом; под ногами сновали цыплята. Из-за угла слышался звон боевых копий. Но все перекрывал гремевший из парадного зала и эхом отражавшийся от деревянных стропил сердитый голос: — Сабрина! Где эта проклятая девчонка? Черт возьми, никогда ее нет, если она нужна!

Две служанки переглянулись. И та, что казалась помоложе, направилась в сторону помещения с плоской крышей, где находились кухни. Она быстро пересекла огород, завернула за угол и остановилась как вкопанная, потупив глаза, — ее госпожу крепко обнимал светловолосый верзила.

— Осторожнее, — предостерегающе прошептала она. — Миледи, отец зовет вас.

Девушка попыталась высвободиться, но детина и ухом не повел, только крепче сжал ее в объятиях. И хотя она чувствовала себя в них вполне уютно, благоразумие все же возобладало.

— Джеми, — тихо, но повелительно произнесла она, — мне надо идти. Неразумно заставлять папу ждать.

Объятия ослабли, но гигант ее так и не выпустил, только поднял голову.

— Черт бы его побрал! — возмутился он. — Ну почему ему никогда не нужна Маргарет?

Сабрина Кинкейд сморщила нос: — У Маргарет свои обязанности. И нет сомнений, она ими уже занимается.

Джеми Мак-Дугал скривил губы: — Вот еще! — Он не скрывал презрения. — Отец не дает тебе покоя. Обращается, как со служанкой.

Сабрина нерешительно улыбнулась. Готовое сорваться с языка возражение почему-то застыло на губах. Хотя она была уверена, что отец ее любит. Но все же… Девушка знала, что он считает ее виноватой в смерти матери, ведь несчастная женщина умерла в родах.

Словно почувствовав ее колебания, Джеми снова стиснул объятия.

— Клянусь, я желаю одного — немедленно взять тебя в жены. — Голос прозвучал хрипло и жарко. — Небо свидетель, прямо сегодня!