Однако бегательная система явно имела свои бонусы, потомучто, несмотря на то что Ягун вечно сидел без дырок от бублика, пылесос у негобыл самый навороченный в Тибидохсе. Местные же русалки, на чешую которыхиграющий комментатор постоянно зарился, боялись Ягуна до дрожи. Исключениесоставляла Милюля, которая мало того, что сама никого не боялась, ее еще ибоялся грозный Поклеп. «Подхвостник!» – называл его Ягун с учетом того, чтокаблуки у русалки по известным причинам отсутствовали.

* * *

Ближе к обеду стало окончательно ясно, что Медузия и ВеликаяЗуби не то чтобы согласны принять в Тибидохсе всю ораву, но вроде как активно ине возражают. Другими словами, это было скорее «да», чем «нет».

– Мигом всех обзваниваем! Надо ковать железо, чтобыбыло, что сдать в металлолом! – велел Ягун.

Таня вздохнула и послушно принялась ковать железо. Когдабелая дымка на экране зудильника рассеялась, Таня увидела Гробыню. Склеповатомно возлежала на диване, закинув ноги на спинку. Гуня массировал ей ступни.При этом вид у него был такой суровый, будто он сейчас озвереет и поотрываетСклеповой все пальцы на ногах. Хотя, если вдуматься, у Гуни всегда был такойвид. И тем не менее Гробыня до сих пор была жива.

– О, Гроттерша! Снова ты, бешеная сиротка! Никакогопокоя! Никакой личной жизни! – сказала Склепова будничным голосом.

Таня обиделась. Можно было подумать, что в последний раз ониразговаривали не несколько месяцев назад, а только вчера.

– Прости! Я, кажется, помешала!

– Ты всегда мешаешь, и я всегда тебя терплю!.. Трудись,трудись, Глом! Не тебе звонят!..

– Что-то у тебя дымно в комнате! – сказала Таня,принюхиваясь.

Зудильник неплохо передавал запахи.

– А то! – сказала Гробыня. – А кто виноват?Все он, тиран и деспот! Вообрази, этот индивид поспорил со мной, что я, еслипостараюсь, способна приготовить яичницу. Вот и проспорил. Пожарники уехаличетверть часа назад.

– Она пыталась жарить яйца огнедышащим заклинанием! Вдоме! Где шторы! Бумага! Деревянные стулья! – злобно крикнул Гуня и дернулГробыню за большой палец.

Склепова ойкнула и швырнула в Гуню подушкой. Гуня поймалподушку и бросил обратно. Гробыня кинула в него кремом и лягнула ногой. В ответГломов, пыхтя, перевернул диван и сбросил Гробыню на пол. Потом уселся сверху ипринялся методично душить. Гробыня не особенно сопротивлялась. Судя по всему,это была такая мирная семейная игра.

– Слушайте, вы явно заняты! Давайте я позвоню черезчас! – вежливо предложила Таня.

Гробыня замычала. Подняв руку с перстнем, она ужалилаГломова искрой в нос и, освободившись, плюхнулась в кресло.

– Нет уж, Гроттерша! Говори сейчас, чего тебе надо.Через час я буду уже на кладбище.

– ГДЕ? – испугалась Таня.

– Где слышала! У нас теперь контроль и учет, сиротка!За все личная ответственность! Эти тупые вурдалаки уже дважды раскапывали не тумогилу и приводили на эфир кого попало. Грызианка визжит, как фурия, и плюетсякислотой. Чуть какая накладка – виноват всегда тот, кто молод, красив италантлив. Ну а прав, понятно, тот, кто стар, безобразен и бездарен! –сказала Склепова.

Судя по всему, она давно уже распределила все роли.

– Не буду тебя задерживать. Я только хотела пригласитьвас на день рождения! Завтра, в шесть вечера. В Тибидохсе, – сказала Таня.

Гробыня подняла брови. Ее глаза так и остались разными. Одинбыл голубой и наивный, а другой смотрел хитрой монгольской щелочкой.

– Ты что, собралась рождаться два раза в году? Дело,конечно, твое, Гроттерша, но сильно не увлекайся.

– Я в курсе, когда я родилась. Я приглашаю вас на деньрождения Шурасика. Ему двадцать лет. Первый сознательный юбилей и всетакое, – пояснила Таня.

Склепова хмыкнула.

– Что, Шурасику уже двадцатник? Это круто! АСарделькокопал дал согласие на бучу по этому поводу?

– Дал. Под поручительство Ягге и Соловья, что крышусорвет только у нас, а не у Большой Башни.

– Мудро. Ответственность – это та же шоколадка. Еелучше разделить на всех… – оценила Гробыня. – Еще вопрос: а чегоШурасик сам меня не пригласил?

– Шурасик прилетает из Магфорда. Он очень занят ипросил нас с Ягуном все организовать, – пояснила Таня.

– А, ну да! Магфорд! – небрежно вспомнилаГробыня. – Шурасик же теперь важная шишка на важной елке! Интеллектуальнаяподпорка для тупого ректора! Его глаза, мозг и язык!..

– Так вы будете или нет?

Гробыня задумалась.

– Гуня, у нас завтра есть передача?

Гломов мрачно замотал головой.

– Мой негритенок-секретарь подтверждает, что передачинет. Ну так и быть: мы припремся. Оркестр, надеюсь, будет?

– И оркестр, и расстрельная команда, – пообещалаТаня.

Склепова усмехнулась. Большой бульдозер великодушно незаметил наезда маленькой машинки.

– Ну и славно! Ждите нас! Сарделькокопалу, Клепе ипрочим Медузиям привет! – сказала Гробыня.

Щелчком пальцев она притянула к себе зудильник и меткозапустила им в Гуню. Экран погас.

Таня отметила, что имя Медузия Склепова особенно неуродовала. И очень дальновидно. Щенок, даже самый отважный, всегда должензнать, на какую собаку тявкать можно, а где лучше взять смысловую паузу.

* * *

После Гробыни Таня обзвонила и остальных по списку. Жикинподскочил к зудильнику сразу. Узнать в нем прежнего красавчика было нелегко.Левая скула раздулась, отчего глаз казался маленьким. С другой стороны, нафингал это походило мало. Желвак вздулся не там, где это обычно бывает последраки, а ближе к носу.

«Сглазил, небось, кто-то. И правильно. Нечего обманыватьюных ведьмочек», – решила Таня не без злорадства.

Жикин узнал Таню и заметался. Если он и ждал чьего-тозвонка, то не ее.

– Чего тебе надо? Перезвони мне через минуту! –крикнул он Тане и отключился.

Экран зудильника еще не успел погаснуть, когда Танязаметила, что Жикин сорвал со спинки кресла пиджак и суетливо накрыл им нечто,лежащее на столе. Таня не разглядела, что именно. По правде говоря, жикинскиесекреты ее занимали мало. Маги умеют уважать чужие тайны. У них и своих тайнболее чем достаточно. Она дала Жикину две минуты закончить все дела иперезвонила снова.