— Не плачь, я люблю тебя, — с тоской в голосе откликнулся Ромео.

Лист рукописи на столе шевельнулся. Чернильная клякса дернулась и оторвалась от листа. Она прислушалась к разговору и вставила реплику:

— Эй вы, голубки, хватит шуметь. Поспать не даете.

Юноша и девушка не могли нагнуться и увидеть говорящего.

— Кто это? — спросил Ромео.

— Это я, Клякса, — откликнулась Клякса, приближаясь к Картине. — Что за упадническая мазня, — поморщилась она. — У художника краски кончились? Одна черная, да и той хватило только на половину картины.

— Здесь живем мы, — тонким голосом сказала Джульетта.

— Да вижу я, — хмыкнула Клякса. — Тоже мне, жизнь. Два силуэта пьяной кистью. Даже я лучше смогу.

— Прошу вас быть вежливее в присутствии дамы, — твердо заявил Ромео.

— Чего?! — Клякса даже подпрыгнула над столом. — Ты кто такой, чтобы мне указывать?

— Я люблю эту девушку и буду защищать, — ответил Ромео.

— Закроешь собой? — протянула Клякса. — Это идея. Один «шедевр» я сегодня уже испортила, — она топнула ногой по рукописи, — хватит сил и на другой.

Пакостница подпрыгнула и оказалась на холсте.

— Так, — сказала она, оглядывая юношу. — Тут для меня слишком много белого. А вот на другой половине…

— Не смей! — крикнул Ромео.

— Да? А что ты мне сделаешь? В тебе чернил-то всего — на одну строчку.

— Разве в чернилах сила?

— Вот и посмотрим, в чем…

Ухмыляясь, Клякса перешла на черную половину и начала старательно замазывать силуэт девушки. Ей это удалось, но она не подумала о собственной судьбе. Ведь, истратив чернила, она исчезла сама.

— Прощай, Джульетта, — заплакал Ромео. — Видимо, нам не суждено быть вместе, как в романе нашего хозяина. Я иду за тобой!

Он решительно направился к черной половине Картины.

— Постой, любимый! — вдруг раздался голос.

Ромео не поверил своим глазам: к нему шла Джульетта! Она была теперь черной, так как ее закрасила Клякса, но все тот же прекрасный силуэт!

— Теперь мы будем вместе навсегда! — воскликнул юноша, беря ее за руку.

— Да! — ответила девушка, кладя руки на шею любимому…

Утром Иван Семенович зашел в комнату и остолбенел: Картина полностью изменилась! На белом фоне с одной стороны стояли два черных силуэта девушки и юноши. Они застыли, обнявшись. А другая сторона стала черной. Символика полностью изменилась — любовь противостояла смерти.

Он посмотрел на рукопись — на ней не было вчерашней кляксы!

Писатель долго рассматривал новую Картину. Она выглядела прекраснее, чем была раньше. Любовь побеждает все. Он сел за стол, заправил ручку новыми чернилами и глянул на рукопись. Главные герои были еще живы. «Напишу светлый роман о любви, — вдруг решил писатель. — Чтобы влюбленные одолели все препятствия и их души соединились».

Иван Семенович писал весь день и всю ночь, потом еще день и еще ночь. Когда же он уснул от усталости прямо за столом, рукопись была готова. Она принесла ему заслуженную славу. А на ее обложке были изображены силуэты обнявшейся пары. Влюбленные соединились навсегда.

Стопка новеньких тарелок прибыла к месту пикника. Все они были абсолютно одинаковыми, но разными по положению, и Нижняя уже устала от давления сестриц.

— Когда же все уже начнется?! — нетерпеливо пискнула она.

— Скоро, — ответила Верхняя Тарелочка. — Я уже вижу свет.

— Скорей бы, — на разные голоса затараторили остальные.

— Я стану десертной тарелочкой! — воскликнула одна.

— А мне дадут фрукты! — сказала другая.

— Все должно быть солидно, — прервала их Верхняя Тарелочка. — Сначала первое, потом — второе, а потом всякие десерты. Мы прочные керамические тарелочки для приличного стола, а никакие там одноразовые бумажные.

— Надеюсь, что праздник солидный и нас не будут бить, — пискнула Нижняя Тарелочка. — Почему-то у людей это считается к счастью.

— Нас не так-то легко разбить… — начала было Верхняя, но тут упаковку сорвали и всю стопку уложили на металлический стол. Все вокруг было так, как мечталось тарелочкам — природа, пикник, люди. Однако они почему-то не спешили приступить к трапезе.

Вдруг раздался щелчок и Нижняя Тарелочка вылетела с большой скоростью. Не успела она удивиться тому, что летит вверх, а не вниз, как раздался выстрел, и наша героиня разлетелась на кусочки. Раздался гром аплодисментов.

Тарелочки вылетали одна за другой, гремели выстрелы, звучали аплодисменты. И никто не удивлялся, что аплодируют тому, кто разбил тарелочку.

В одном полицейском отделе жил угрюмый Дырокол. Он был большим, старым и очень заслуженным. С большим железным рычагом и специальной коробочкой для пробитых кружочков. Коробочка, кстати, тоже железная. У него все было железное. Несолидно заслуженному дыроколу иметь части из несерьезной пластмассы. За один раз Дырокол мог пробить сотню листов. Раз! И в пачке документов появлялись две аккуратные дырочки. Потом секретарша Света клала документы в специальные папочки — скоросшиватели. Когда папочки заполнялись, она ставила их на полку в шкафу. Когда и полки заканчивались, папки относили в подвал и их место занимали новые. Солидная государственная контора — солидный документооборот. Чувствуете, даже слово какой солидное — «документооборот»?

Дырокол считал себя самым важным в полиции. А как же иначе? Если листы не крепить, то они в папках держаться не будут. Не будет порядка и скоро вся контора будет завалена бумагами так, что не найдешь нужной. Никто не будет знать, кто свидетель, а кто обвиняемый. Представляете? Конечно, были и другие канцелярские инструменты. Вся эта мелочь пузатая — степлеры, скрепки, файлики. Бумага обретает вес только тогда, когда подшивается в дело и занимает свое место на полке. Или теряет его, когда оказывается в ненасытной пасти Шредера — машины для уничтожения бумаг. Только его Дырокол считал равным себе.

Секретарша была молодой хрупкой девушкой. Она не поступила на юридический и пока подрабатывала. Суть ее работы, я думаю, вы уже поняли. Свете работа нравилась, потому что не занимала мысли. А какие мысли у симпатичной девушки, легко догадаться. Только вот с Дыроколом работать ей не нравилось. Рычаг тяжелый, лязгает громко. Смазывать надо часто, острия затачивать. И вообще, среди современного оборудования он смотрелся странно. Двадцатый первый век на дворе, а тут громоздкий инструмент для бумаги!

Дырокол неуважения к себе не понимал. Дела в папках — это солидно и важно. Секретарши приходят и уходят, бумаги остаются. Кто человек без бумажки? Никто. Он за свою долгую жизнь много видел людей с проблемами, потому что их бумаги были неправильно оформлены. Или не так, как хотелось этим людям. Документы требуют уважения. Люди меняются, а дела, на них заведенные, остаются.