устланная плиткой дорожка, освещаемая с обеих сторон ярким светом декоративных фонарей. Внутри двухэтажная вилла напоминала сказочный дворец. Когда баба Зина вошла внутрь помещения, по её спине пробежал холодок.

— Пойду за дровами а ты, Сереженька, поставь чайник чтобы наша гостья не замерзла. — добродушно улыбнувшись женщина скрылась за дверью.

Через некоторое время баба Зина смогла расслабиться и не замечать парившего над ней с момента появления в этом доме тревожного беспокойства. В кругу этой семьи она впервые почувствовала себя настоящим живым человеком, а не каким-то неодухотворенным предметом, выполняющим определённый набор функций.

Долгое время бабушка не могла уснуть, ворочаясь, сминая, комкая под собой постельное белье на мягкой ортопедической постели. Решив, что глоток свежего воздуха поможет ей поскорее отойти ко сну, баба Зина вышла на маленький балкончик.

Ночное небо было окрашено в зловещий черный цвет. Лицо бабы Зины подверглось атаке ледяного ветра пробирающего до костей, словно дыхание смерти. Вдалеке раздался лай и завывание собак не предвещающий ничего хорошего. В метре от забора, который надежно загораживал от посягательств любопытных взглядов прилегающую к строению территорию, на бабу Зину уставилась пара светящихся синих огоньков. Огоньки не мигали и не двигались довольно долгое время, также как и бабушка как завороженная не могла пошевелиться.

"Умри, баба Зина или я убью тебя!" — раздался у нее в ушах оглушительный шепот.

Она подпрыгнула и юркнула под кровать, как обычно делала в детстве, когда чего-то сильно боялась. Так она провела всю ночь до утра, пока ее не разбудил чей-то ласковый голос:

— Доброе утро! Я думала, Вы еще спите. Зиночка, хватит от меня прятаться, все же я Вас не укушу, — сказала женщина и звонко рассмеялась.

— Ни от кого я нигде не пряталась! Просто сережка закатилась… вот… я и решила посмотреть там.

— Ну, конечно, я так и поняла, — женщина понимающим взглядом посмотрела на не проколотые уши бабы Зины, оставила поднос с ароматным травяным чаем и крохотными булочками. На минуту задержавшись у двери, она добавила: — Зина, Вы можете мне доверять.

"Ага! Как же!" — с горечью подумала баба Зина.

Доверять, как и врать она никогда никому не сможет. Всегда у нее это получалось глупо, нелепо и обречено на провал.

Баба Зина решила обратиться к своим верным друзьям, которые ей никогда не врали — картам. Они подсказывали ей, что в её окружении притаился тайный недоброжелатель, но ни имени, ни фамилии, ни рост, ни цвет глаз, ни возраст, ни пол они озвучить не могли. Непростая перед ней стояла задачка, учитывая тот факт, что врагов у бабы Зины полным-полно.

Вдруг от раздумий бабушку отвлек незнакомый воркующий голосок. Происходящее буквально дестабилизировало бабу Зину. Сколько времени она простояла перед окном, выпучившись на то, как ее возлюбленный пожирает глазами полураздетую дамочку, бабушка даже не заметила. Баба Зина принялась мысленно посылать всяческие проклятия в адрес несчастной: чтоб её нежная кожа покрылась огромными прыщами и морщинами, чтоб её упругая грудь провисла и телепалась по земле, чтобы почернели и искривились её белоснежные идеально ровные зубы и осыпались подобно осенней листве её густые длинные волосы. Чертыхаясь и изрыгая проклятия, бабушка спешила нарушить идиллию милующейся парочки.

— Что это за бабуська? — удивилась девушка, хлопая кукольными ресницами.

Внутри бабы Зины всё бурлило и кипело, как в чайнике ей необходимо было выпустить пар.

— Это моя любимая бабулька. — ухмыльнулся мужчина, приобняв бабу Зину за плечо.

"Бабуська" проигнорировала протянутую девушкой руку.

— Что это с ней?

— Извини, золотце, мы оставим тебя на пару минут.

Когда они скрылись за виноградной изгородью мужчина снизошел до того чтобы поинтересоваться состоянием своей избранницы:

— В самом деле, что с тобой, баб Зин?

— Он еще спрашивает! Что со мной! Со мной!!! А с тобой?!

— А что не так? — мужчина ухмыльнулся.

Баба Зина ткнула палец мужчине в уголок рта, чуть не выбив зуб, повторяя то, как он нежно дотронулся, якобы убирая несуществующие крошки с уголков пухлых губ той распутной девицы.

— Вот что…

Не дав договорить бабе Зине, мужчина набросился на неё с небывалой яростью:

— Значит вот оно как! Совсем сдурела, бабка, на склоне лет! Нравится тебе это или нет, а я — мужчина и буду любоваться симпатичными девушками, а также пытаться пощупать их хотя бы глазами! Потому что я — настоящий мужик!!! Ты можешь это принимать или нет! Тебя что-либо не устраивает — никто не держит!

«Настоящий мужчина не вел бы себя подобно скотине!» — залилась ручьем слёз баба Зина.

Обиднее всего было от того что он даже не попытался уверять что это в первый и в последний раз что он даже не притворился якобы ничего особенного не происходило а ей как дурочке всего лишь показалось. Она бы с радостью лучше ощутила бы себя дурочкой, чем глубоко оскорбленной и униженной, но ничего подобного не было. Дрожа пересохшими от переживаний губами, орошая кожу водопадами слез, спотыкаясь и проклиная себя за то, что не может хотя бы напоследок блеснуть шикарной походкой от бедра баба Зина, ссутулившись, спотыкаясь шаркающей старческой походкой, вернулась в свою комнату.

В её памяти сейчас всплыли мамины замечания:

«Зиночка, не сутулься!»

«Зиночка, нужно что-то срочно делать с твоим носом! Это ужас какой-то!»

«Зиночка…», «Зиночка…», «Зиночка…»

Она вздрогнула, когда её кто-то окликнул:

— Зиночка, с Вами всё в порядке?

— Да.

День близился к закату впрочем, как и жизнь бабы Зины и она это чувствовала как никогда. В голове уже звучал назойливый голос, жаждущий навсегда расквитаться с ней. Бабушка не собиралась сдаваться без боя и готовила оружие для борьбы с противником. Для начала она попросила для себя здоровья и всех благ, а врагу испытать самые страшные, адские муки. Закипятив воду растворила в ней соль, соду, лимонную кислоту и уксус. Тщательным образом всё перемешав, залила снадобье в бутылочку с распылителем.

«Ну, всё сегодня ты умрешь!»

— Ага! Как же! — выкрикнула баба Зина в темноту.

«Глупая бабка! Как смеешь ты спорить?!»

— Может быть, хватит уже словами на ветер кидаться?

Огоньки вспыхнули ярким пламенем, в темноте заблестел оскал заостренных клыков, раздалось озлобленное рычание. Оборотень, лихо, перемахнув через высокий забор, опрометью поскакал к бабе Зине. Как она сразу не вычислила с самого начала, с кем имеет дело ведь для нее это не в новинку. Сначала они приходили и притворялись белыми и пушистыми, имитируя из себя самых приветливых друзей, наполненными только добродушием. Зато через некоторое время, испив до остатка приторно слащавую наполненность бабе Зине открывалось их дно. Неприкрытое оно, буквально