Я вызвал санитаров, и они уложили пациента на носилки. Подошел и дежурный врач.

– Я много слышал о вас, доктор Лоуэлл. – Рикори тронул меня за локоть. – И хотел бы, чтобы этим человеком занялись именно вы.

Я помедлил.

– Вы сможете отложить все свои дела? Посвятить этому все свое время? – с серьезным видом продолжил гангстер. – Если посчитаете необходимым, вы можете пригласить и других специалистов для консультаций. Не думайте о расходах…

– Подождите, мистер Рикори, – перебил его я. – У меня есть пациенты, которых я не могу бросить. Я уделю этому случаю все свободное время, как и мой ассистент доктор Брейль. Ваш друг будет находиться под наблюдением врачей, которым я полностью доверяю. Вы согласны, чтобы я взялся лечить его на таких условиях?

Рикори кивнул, хотя я видел, что такой ответ не вполне его удовлетворил. Отправив пациента в отдельную палату, я взялся за заполнение бумаг, улаживая все необходимые формальности. Рикори указал, что пострадавшего зовут Томас Петерс, заверил меня, что ему неизвестно о каких-либо близких родственниках пациента, и потому всю ответственность он, как ближайший друг потерпевшего, берет на себя. Достав из кармана пачку денег, гангстер отслюнявил купюру в тысячу долларов и положил на стол со словами: «Это на предварительные расходы».

Я предложил Рикори присутствовать при осмотре, он согласился и, проинструктировав своих людей, вошел в палату. Двое его спутников встали по обе стороны от двери, охраняя вход, я же проследовал за ним. Санитары уже раздели пациента и, уложив на кровать с передвижной спинкой, укутали одеялом. Подоспел и вызванный мною Брейль – мой ассистент склонился над Петерсом, напряженно вглядываясь. Он явно был обескуражен. Я с удовлетворением отметил, что к Петерсу приставили медсестру Уолтерс, необычайно талантливую и знающую свое дело девушку.

– Похоже, какой-то наркотик, – предположил Брейль.

– Может быть, – согласился я. – Но если так, то я еще никогда не сталкивался с подобным веществом. Посмотрите на его глаза.

Я опустил веки Петерса, но стоило мне убрать руку, как он вновь медленно открыл глаза. Я попытался закрыть их несколько раз, но они открывались вновь и вновь. И выражение цепенящего ужаса в них оставалось неизменным.

Я продолжил осмотр. Все тело было расслаблено, каждая мышца, и мне подумалось, что Петерс сейчас похож на тряпичную куклу. Возникало ощущение, что все участки мозга, отвечающие за моторную координацию и мышечный тонус, отключились, тем не менее я не заметил ни одного из обычных симптомов паралича. Петерс не реагировал на сенсорную стимуляцию, хотя я кольнул иголкой ряд периферических нервов. Единственной реакцией, которой я сумел добиться, было слабое сужение зрачков под воздействием яркого света.

Хоскинс, наш биохимик, пришел и взял у пациента образцы крови. После этого я опять тщательно осмотрел тело, но не нашел ни единого следа от укола, ни одной ранки, синяка или ссадины. С разрешения Рикори я распорядился полностью удалить все волосы с тела Петерса – побрить ему грудь, плечи, ноги, даже голову, но так и не обнаружил никаких признаков того, что ему ввели какой-то наркотик. Пациенту промыли желудок и взяли образцы мочи, кала и слюны, а также сделали кожный соскоб. Я проверил его нос и горло, все казалось в пределах нормы, но я взял соскоб и оттуда. Артериальное давление было пониженным, температура тела – чуть ниже нормы, но это могло ничего не значить. Затем я вколол пациенту адреналин. Никакой реакции. А вот это уже что-то значило.

– Бедняга, – пробормотал я себе под нос. – Ничего, я найду способ избавить тебя от этого кошмара.

После этого я ввел ему небольшую дозу морфина. Никаких изменений – будто я ему физраствор вколол. Я поэкспериментировал и с другими препаратами. Никаких изменений пульса и дыхания. Глаза все так же широко распахнуты. И тот же жгучий ужас во взгляде.

Рикори пристально наблюдал за всеми моими манипуляциями. На тот момент я сделал все, что мог, и так ему и сказал.

– До получения результатов анализов больше ничего предпринять нельзя, – заявил я. – Скажу вам откровенно, я ничего не понимаю. Мне неизвестно ни одно заболевание или вещество, которое вызвало бы такое состояние.

– Но доктор Брейль упомянул какой-то наркотик…

– Это было лишь предположение, – поспешно заверил его мой ассистент. – Как и доктору Лоуэллу, мне ничего неизвестно о наркотике, который вызвал бы такие симптомы.

Посмотрев на Петерса, гангстер содрогнулся.

– Мне необходимо задать вам ряд вопросов, – продолжил я. – Этот человек страдал от каких-либо заболеваний? Если да, то наблюдался ли он у врача? Если нет, то не припоминаете ли вы, чтобы он жаловался на недомогание? Может быть, вы заметили что-то необычное в его поведении или внешнем виде?

– На все эти вопросы у меня один ответ. Нет. Я постоянно общался с Петерсом всю последнюю неделю. Он был совершенно здоров. Сегодня вечером мы встретились у меня дома и сели поужинать. Петерс был в прекрасном расположении духа. А потом, прервавшись на полуслове, он склонил голову к плечу, будто прислушиваясь к чему-то. Мгновение – и он упал со стула на пол. Я бросился к нему. Он был в таком же состоянии, как сейчас. Это случилось ровно в половине первого ночи. Я сразу же привез его сюда.

– Что ж, – отметил я. – По крайней мере, мы знаем точное время, когда все началось. Сейчас вам нет смысла оставаться здесь, мистер Рикори. Если вы не хотите посидеть с больным, конечно.

Гангстер перевел взгляд на свою руку, разглядывая наманикюренные пальцы.

– Доктор Лоуэлл… Если этот человек умрет, а вы так и не выясните, что убило его, я оплачу ваши услуги и покрою больничные расходы. Если он умрет, а после его смерти вы установите причину этого состояния, я передам сто тысяч долларов в любую благотворительную организацию, которую вы назовете. Но если вам удастся установить причину до его смерти – я заплачу эту сумму вам лично.

Мы с Брейлем потрясенно уставились на него. Осознав смысл его слов, я едва сдержал гнев.

– Рикори… Мы с вами живем в разных мирах, и потому я отвечу вам вежливо, хотя, признаться, мне это нелегко. Я сделаю все возможное, чтобы выяснить, что случилось с вашим другом. И я приложу все усилия, чтобы вылечить его. Я поступил бы точно так же, если бы вы с ним были нищими. Этот случай представляет для меня интерес как для врача. Но вы меня нисколько не интересуете. Как и ваши деньги. Как и ваше предложение. Я решительно отказываюсь. Мы с вами друг друга поняли?

Если Рикори и не понравились мои слова, он скрыл свое недовольство.

– Безусловно. И я все еще настаиваю на том, чтобы именно вы были его лечащим врачом и взяли на себя всю ответственность за этого пациента, – заявил он.

– Хорошо. Как мне с вами связаться, если ваше присутствие будет здесь необходимо?

– С вашего позволения, я предпочел бы оставить в этой комнате… скажем так, моих представителей. Их будет двое. Если вам будет нужно поговорить со мной, сообщите им, и я не заставлю себя ждать.