Дик Мясник в пьесе Шекспира «Генрих VI», часть 2, акт 4, сцена 2

— Рихард, к шефу!

Неизменная секретарша Вита пережила на своем посту не одно поколение молодых адвокатов, вполне заслуженно носила прозвище Вечная Жизнь («vita» — «жизнь», лат.) и могла себе позволить командовать новым сотрудником, особо не заморачиваясь этикетом. Сейчас же, судя по тону, шеф требовал тело помощника адвоката более чем немедленно.

Однако намертво вбитая привычка не оставлять ни один документ без присмотра диктовала хотя бы нажать кнопку «сохранить» и отправить незавершенный файл в облако подальше от любых возможных глаз.

Теперь можно было и к шефу.

— Держи, молодой! Ноги в руки и давай рысью в сизо, там клиент уже дожидается. Заполнишь договор здесь и здесь, ну ты знаешь, и — вперед, оказывать посильную юридическую помощь «пассажиру». Не тяни — положенные три часа на задержание уже идут.

— А с делом?

— Нет еще дела, есть убийство. Бегом марш!

Судя по лицу, шеф точно не шутил. Рихард схватил куртку и, на ходу наматывая шарф и прицеливаясь в рукава, помчался к машине.

В следственном изоляторе его ждали.

— Мартинсонс? Здесь распишитесь, сейчас за вами придут.

Вскоре он уже влетел в комнату для допросов, где дожидался задержанный. Им оказался немолодой, — по меркам Рихарда, конечно, — мужчина с потерянным взглядом. Лоб его украшал белый пластырь, резко контрастировавший с небритым, серым, словно лишенным цвета лицом. Красок добавляла громадная фиолетовая гематома, яркой кляксой проступающая из-под пластыря.

— Здесь и здесь, — палец привычно показал на свободное место для подписи.

«Райво Таал», — послушно вывел мужчина. «Эстонец, — отметил про себя помощник адвоката, — пишет легко, привычно, руки не рабочие». Мелочи помогают установить контакт с клиентом, тем более в экстремальной ситуации.

Отработанным жестом он запихнул бумаги в папку и присел рядом:

— А теперь расскажите мне все.

***

По коридору в сторону кабинета катился, судя по звукам, неслабый скандал. Шеф услышал пронзительный вопль Вечной Жизни на тему, что «к шефу просто так вламываться нельзя», в очередной раз оценил ее жизнестойкость и на всякий случай сохранил и закрыл файл, с которым работал. Как оказалось, вовремя.

В дверь постучали, чисто символически, никто не собирался ждать позволения войти, ибо она — дверь — незамедлительно распахнулась, являя взору целеустремленно шагающего Рихарда.

— А я ему верю! — выпалил помощник адвоката, почему-то обращаясь к кому-то, находящемуся в коридоре.

— Нашел, кому верить, ни один добровольно не признается, — отдуваясь на ходу, пробурчал запыхавшийся в попытке догнать длинноногого молодого человека невысокий лысоватый средних лет господин, украшенный изрядным брюшком, адвокат Оскар Пуятс.

В этот дуэт двух баритонов диссонансом ворвался визг догнавшей мужчин секретарши. Шеф непроизвольно поморщился, но быстро взял мимику под контроль: негоже демонстрировать подчиненным свои слабости.

— Что там у вас? Господин Мартинсонс, в чем вы не согласны со своим куратором? — Когда шеф хотел кого-то приструнить, в его голосе отчетливо звенела сталь.

Рихард мгновенно, как опытный боевой конь, застыл посреди кабинета так, что разогнавшийся коллега с разбегу налетел на него. Оба замерших адвоката на мгновение образовали скульптурную группу, быстро, впрочем, распавшуюся.

— Все в порядке, госпожа Вита, спасибо.

Жестом отпустив секретаршу, шеф неопределенно махнул в сторону кресел, раскинувшихся вокруг журнального столика. Расценив это как приглашение присесть, мужчины заняли места.

— О чем спор? Что не поделили? Оскар, отдышись, пусть юноша попотеет. Рассказывай.

— Я же говорю: я ему верю. Не убивал он!

— Да не морочь голову! Наше дело защищать, а не доказательствами заниматься! — Поняв, что собеседники в который раз мчатся по кругу, доказывая один другому свою правоту, шеф принял соломоново решение. Нажав кнопочку, он попросил: — Госпожа Вита, пригласите ко мне, пожалуйста, госпожу Мартинсоне.

Шефу страшно нравилось быть галантным с дамами. С сотрудником-мужчиной он либо быстро переходил на «ты» — в Латвии традиционное обращение «ты» куда более почетно, ибо свидетельствует о «принятии в семью», — либо не пришедшийся ко двору быстро покидал стены бюро. Обращаясь к женщине, независимо от ее статуса, он никогда не забывал присовокупить к имени или к фамилии традиционное вежливое «kundze» — «госпожа». И чем дама моложе, тем официальнее общение. Ибо галантность — в приоритете.

Естественно, мужчины бюро волей-неволей стараются соответствовать.

Оскар подобрался, что уж говорить о Рихарде, которому госпожа Мартинсоне приходилась, на минуточку, молодой женой. То есть женился он на милой блондиночке Асеньке и выбирал ее, куда больше руководствуясь гормонами, эмоциями и всяким таким. Кто же мог предположить, что шеф оценит его жену как блестящего аналитика и предложит ей работу раньше, чем ему, дипломированному юристу. И вот вам, пожалуйста. Теперь шеф зовет на помощь его Асеньку в статусе аналитика госпожи Мартинсоне. Достаточно сильное испытание для гордости. Но, с другой стороны, если бы шеф считал его заявления бредом, недостойным внимания, никакой Асенькой бы тут и не пахло. Слушая, как стучат в коридоре, приближаясь, каблучки его любимой, Рихард стремительно возвращал пошатнувшееся было самоуважение.

Наконец суматоха, связанная с появлением юной сотрудницы, а также с сервировкой кофе с печеньками, улеглась, и можно было начинать дискуссию.

— Рихард, рассказывай, — открыл прения шеф.

И Рихард начал рассказывать.

Когда шеф успел сделать звонок, никто так и не заметил. Однако вскоре после того, как молодой помощник адвоката приступил к изложению ситуации, в кабинет тихонько проскользнул полковник Варис. И молча пристроился в кресле, не пропуская ни слова из сказанного.

— М-да… — подвел итоги шеф. — Если клиент не врет, его кто-то крепко подставил. Что думаете, коллеги?

— То есть он точно вину признавать не будет? Это я на всякий случай. — Оскар всегда нелегко капитулировал. — Шеф, у меня идей нет. Может, я пойду? Мне еще документы в суд готовить.

И, воспользовавшись невнятным взмахом руки, адвокат удалился, оставив все в распоряжении отдела спецрасследований. Вон госпожа Асенька молодая, увлекающаяся, пусть занимается.

И Асенька немедленно занялась.

— Ты сказал, второй брак. А с первым что? И с работой? Что за бизнес, кто партнеры, чем занимаются, какие отношения? Кто ему мог зла желать? И вообще, «cui prodest?» — кому выгодно?

Рихард испытывал странное двойственное чувство. С одной стороны, он невероятно гордился женой, которая так лихо и профессионально брала быка за рога. С другой стороны, а он-то чего же не задумался ни над одним из этих вопросов? Сам-то почему не догадался спросить?

Сомнения развеял шеф, который до сих пор с легкостью читал на лице обоих Мартинсонов любые, даже кажущиеся сокровенными мысли:

— Не напрягайся, Мартинсонс! Ты — адвокат, пусть пока и помощник. Не твое дело — расследования, у