— Я-то готов, в отличие от лошадей. Нервничают все утро. Кажется, они догадались, что вы с доком задумали, — я покосился на фургон, взглядом ища Трента. — Где твой босс?

— В городе, пополняет запасы. Но через час уже должен быть здесь.

— Значит, у нас есть свободный час? — мой голос стал хриплым от едва сдерживаемого вожделения.

— Свободный? — закатила глаза Мари. — Мечтай дальше.

— Я бы посидел пару минут в теньке. Сегодня я с семи утра на ногах.

— Поэтому по пути сюда я остановилась «У Ретта» и купила чашечку твоего любимого черного кофе. Она ждет тебя в подстаканнике у руля.

— Классно, спасибо, — поблагодарил я, но с места не сдвинулся. Даже любимый кофе не мог отвлечь меня от Мари. Она стояла так близко, что сладкий цветочный аромат ее шампуня щекотал мои ноздри, снова и снова наводя на мысли о грехе. — Можно сделать перерыв, пока здесь только мы.

— Сегодня никаких поблажек, — легко отмахнулась Мари, не обратив внимания на мое двусмысленное предложение. Уголки ее губ приподнялись в милой улыбке. — Мне нужно подготовить шприцы. Эй, можешь сделать доброе дело и вывести остальных лошадей?

— Да, мисс Босс.

— Что с тобой случилось? — Мари подозрительно посмотрела на меня, по-прежнему стоявшего рядом.

Да, я согласился помочь, но не сдвинулся ни на шаг. У меня не было ответов, и открой я рот, выдал бы что-нибудь непристойное. Если бы я пошевелился, притянул бы Мари в объятия и завладел бы ею.

— Так, еще раз. Сколько прививок мы ставим? — прервала она неловкое молчание. — В заявке было тринадцать.

— Да. Тринадцать.

Из моей головы вылетели все мысли. Протянув руку, я заправил Мари за ухо выбившийся рыжий локон. Когда она приоткрыла рот — вероятно, чтобы спросить, в своем ли я уме — мой мозг отключился. Запустив пальцы в волосы Мари, я припал к ее губам, срывая с них вздох.

Прим. пер:

[1] Ковбойская шляпа (стетсон) — фетровая, кожаная или соломенная шляпа, с высокой округлой тульёй, вогнутой сверху, и с широкими подогнутыми вверх по бокам полями.

Глава 2

Мари

При первом же касании губ Роуэна я обмерла. Они были твердыми, но очень нежными. Лишь когда он попытался проникнуть языком в мой рот, я прервала поцелуй. По правде говоря, я так долго хотела Роуэна, что теперь будто тонула в тумане. Происходящее казалось странным, почти неправильным, вынужденным. Не о таком я мечтала. Я не хотела между нами неловкости, но она все равно возникла.

У меня колотилось сердце, ладони вспотели. Вероятно, я выглядела шокированной, уставившись на Роуэна глазами-блюдцами. Черт знает, что на него нашло, но я и слова сказать не успела, как он уже целовал меня, утягивая в кроличью нору, из которой не было возврата.

Но отводя взгляда от Роуэна, я машинально подняла руку ко рту и заметила, что у меня дрожали пальцы.

— Черт, — грубо сказал он и, пристально глядя на меня в ответ, почесал затылок. Становилось страннее и страннее. Воздух словно густел, нагревался и тяжелел. — Извини. Я…не знаю, что на меня нашло.

Я открыла рот, но тут же закрыла, не найдя слов. Скорее всего, я напоминала выброшенную на берег рыбу.

Именно тогда Мегги — еще одна дрессировщица — вывела из стойла лошадей. Она вела себя так, словно ничего не случилось. Фактически Мегги вообще не обратила на нас внимания. Спасибо Господу за маленькое чудо. Я не знала, что думать, и не нуждалась в свидетелях неловкой ситуации.

Не глядя на нас, Мегги прошла мимо и, привязав поводья к столбу возле фургона, вернулась в стойло. Но на пороге она остановилась и, нахмурив брови, посмотрела через плечо на нас, замерших под палящим солнцем.

— У вас все хорошо?

Неистово потерев руки о штаны, я одарила ее самой широкой улыбкой, на какую была способна.

— Да, — на моем лбу выступили капли пота. — Мы бодры, как огурчики, — ляпнула я проклятую нелепость и, зажмурившись, отругала себя.

— Как огурчики? — прошептал Роуэн, едва сдерживая смех.

Я снова посмотрела на Мегги. Она пожала плечами и вернулась в стойло. Вздохнув с облегчением, я потерла пальцами вспотевший лоб, к которому прилипло несколько волосинок.

Тогда я снова глянула на Роуэна. Выражение его лица было стоическим, и после ухода Мегги вся тяжесть ситуации обрушилась на нас с новой силой. Смущение Роуэна сменилось полной отрешенностью. Той самой, виденной мной бессчетное количество раз, когда он был чем-то недоволен. Вот только раньше Роуэн одаривал этим взглядом других людей, не меня. Я не хотела, чтобы человек, которого я считала лучшим другом, так на меня смотрел.

Вероятно, я оскорбила его, не поцеловав в ответ, но он настолько поразил меня, что мне не пришло в голову ничего, кроме как отступить. Роуэн не привык к отказам, несмотря на то, что я давным-давно не видела его с женщинами. Я бы соврала, сказав, что сей факт меня не радовал.

В старшей школе он был важной шишкой. Тем, кого хотели все девчонки. Я так и не поняла, почему мы сдружились, и с чего вдруг Роуэн решил проводить время со мной. Я была скучным книжным червем, самой обычной школьницей. В те годы многие популярные девчонки пускали слухи, якобы Роуэн общался со мной из жалости и воспринимал как благотворительный проект.

В глубине души я знала, что на самом деле они хотели разрушить нашу дружбу. Они не понимали, какой крепкой она была. Только с Роуэном я могла поговорить о чем угодно. С Лилой я тоже общалась, но с ним у нас была особая химия, даже если он ее и не чувствовал.

Я любила Роуэна, сколько себя помнила.

Тем не менее, мы были просто друзьями и не пересекали черту. Черт, он никогда не намекал, что я ему нравилась. Поэтому я скрывала свои чувства, в том числе и от самой себя. Когда Роуэн ходил на свидания, мне было больно думать, что другим женщинам выпал шанс прикоснуться к нему и попробовать его вкус.

Будь я смелее, давным-давно открылась бы ему и посмотрела, к чему мы могли прийти.

Но мне всегда мешал страх осквернить нашу дружбу или нарушить границы.

Снова подняв руку, я дотронулась до своих губ. Покалывание напоминало о поцелуе. У меня все еще дико колотилось сердце, да и ладони по-прежнему были потными.

Я половину жизни ждала поцелуя Роуэна.

— Что это было? — наконец обрела я голос.

Несколько долгих секунд Роуэн ничего не говорил и