– Ну ладно, – дружелюбно сказал мужчина. – С Новым годом!

– Папа, теперь моя очередь, давай петарду! – захныкал стоящий рядом с ним закутанный ребёнок и запрыгал, как американский беляк. Ему выдали ракету и разрешили поджечь.

Стартуя, петарды шипели, словно дразнили меня на пумьем языке. Мне так хотелось поджечь хоть одну! Как же мне её заполучить? Может, нужно просто подождать, когда подойдёт моя очередь?

Я ждал и ждал. И надеялся, что смогу продержаться. Шум стоял просто ужасный, а запахи дыма и пороха страшно нервировали. Тело всё больше сводило судорогой. И тут вдруг я почувствовал, что у меня растут клыки и пробивается шерсть на руках. Вот уже клыки впиваются мне в губы! Нет, только не это! Только не сейчас!

Я прикрыл рот рукой и постарался представить, как выгляжу в человеческом обличье: песочного цвета волосы, золотисто-зелёные глаза и крошечные – ну пожалуйста! – человеческие зубы. Не помогло. Я попятился в сторону гаража, за которым меня ждала Мия. Сколько у меня времени? Когда моё тело, не спросив меня, превратится обратно?

Краем глаза я увидел, как два подростка надорвали толстый красный свёрток и поднесли к нему огонь. Рядом со мной что-то упало, рассыпая искры, и тут же раздался взрыв, от которого у меня едва не лопнули барабанные перепонки.

От ужаса я чуть не выпрыгнул из штанов. Ни секунды не раздумывая, я взлетел на ближайшее дерево. Люди удивлённо смотрели на меня, вероятно, задаваясь вопросом, зачем я повис на ветвях. Видят ли люди в сумерках? Видят ли они мои клыки? А когти у меня на пальцах, вцепившиеся в ствол дерева? Я зажмурился, чувствуя, что трясусь всем телом. И зачем я только пришёл сюда! Идиот!

– Караг, спускайся, – услышал я родной голос, слегка дрожащий от волнения. – Ты взлетел наверх, как белка: мне кажется, люди так не умеют. Если спустишься, они перестанут на тебя пялиться. Так что соберись – и вперёд!

Я увидел родное мохнатое ухо, высовывающееся из-за гаража. Страха поубавилось. Просто невероятно! Мия не испугалась шума и не убежала! Моя сестра ждала меня! Моя чудесная старшая сестра Мия.

Я начал осторожно спускаться, а Мия всё время приговаривала: «Спокойно, спокойно». Она мне этим очень помогла. На земле я уже снова был просто человеком, и никто не обращал на меня внимания. Все запускали ракеты и горланили во всю глотку.

До гаража оставалось пройти ещё одну древесную длину. Я бы с удовольствием помчался стрелой, но Мия предостерегла меня:

– Медленно, Караг, медленно, не беги. Если побежишь – они забеспокоятся.

– Хорошо, – словно в дурмане отозвался я. Шаг за шагом я медленно, на непослушных ногах приближался к гаражу и лишь однажды отпрыгнул в сторону, когда рядом со мной что-то взорвалось.

Вот и укрытие! Очень вовремя. Опускаясь на колени, я увидел, что руки уже превратились в лапы. Мгновение спустя я снова был пумой, брюки и футболка комком свалились в снег. Сестра лизнула меня в плечо.

– Уходим, – сказала она, и мы помчались прочь.

Ах, Мия. Как давно я тебя не видел! Где ты теперь? Увидимся ли мы ещё? Смогу ли сказать тебе, как я тебя люблю? Порой я так скучал по своей семье, что просто заболевал. Вот и сейчас тоже, когда нахлынули воспоминания.

С тех пор как я стал жить среди людей, я ещё ни разу не праздновал Новый год. Я закрывался в комнате и включал радио. Но мои школьные друзья изо всех сил старались меня переубедить. Холли в обличье красной белки прыгала как сумасшедшая по заснеженным перилам нашего домика на дереве. Дориан присел рядом со мной и пристально смотрел на меня зелёными кошачьими глазами. А Брэндон, мой друг-бизон, стоял под деревом на белом лугу, как огромная тёмная колода.

– Многое теряешь, правда, – уверял он меня совершенно серьёзно.

Я недовольно дёрнул ухом:

– Даже не пытайтесь. Я поклялся никогда больше не ходить в город на Новый год!

– Я вот, например, в удачный день нарушаю сразу по три-четыре клятвы, а иногда даже целых пять, – заявила моя лучшая подруга Холли, взбираясь по моей морде. – Будет весело, не сомневайся!

Я скинул её быстрым движением и прикрыл лапой. Так щекотно, когда она там внизу дёргается!

– Отпусти немедленно, кот драный! – возмутилась она.

– Ты мне вибрисс сломала, понятно? – важно заявил я. – Проси прощения!

Холли задёргалась ещё сильнее:

– Хоть бы тебе кто петарду к хвосту привязал!

На извинение её пожелание было мало похоже, но лапу я поднял. Я ведь на самом деле добрый. Холли выскочила рыжей молнией, тут же взобралась мне на голову и принялась дёргать за уши. Я в шутку пошипел.

– Все идут, – сказал Дориан. – Ты же не хочешь, чтобы волки считали, что ты струсил?

Этого я не хотел.

– Ну ладно, – неохотно согласился я.

Надеюсь, наша затея не обернётся полным фиаско.

Я, во всяком случае, оказался не единственным оборотнем, не любившим Новый год. Когда мы все в человеческом облике, основательно укутавшись, набились в арендованные автобусы, в воздухе буквально пахло страхом. Куки, например, до сих пор в основном обитала в облике опоссума, и сейчас ей больше всего хотелось притвориться мёртвой. А у Лероя, оборотня-скунса, было такое лицо, будто он едет на собственные похороны.

Но оказалось, что участие в празднике – наша обязанность, и от нашего директора Лиссы Кристалл поблажки ждать не приходилось.

– Люди любят Новый год. Если вы в эту ночь станете забиваться в погреб, то вызовете подозрения. Так что просто постарайтесь привыкнуть, – наставляла она нас.

– Вся эта пальба просто невыносима. Такое ощущение, будто стреляют по нашему табуну! – Лу явно нервничала, она выглядела бледной и наматывала длинные тёмные волосы на палец.

Я наблюдал за ней краешком глаза, притворяясь, будто эта оборотень-вапити меня совершенно не интересует. На самом деле более чудесной девочки я ещё в жизни не видел.

– Я всё понимаю, – ответила Лисса и улыбнулась Лу. – Продержись сколько получится, потом можешь спрятаться в автобус, договорились?

Оборотни-волки Джефри, Бо, Клифф и Тикаани самодовольно ухмылялись. Они прихватили с собой большой мешок с фейерверками – наверное, собрались издеваться над травоядными. Только пусть посмеют напугать Лу – будут иметь дело со мной!

– Не понимаю, чем вам не нравится Новый год? Классный праздник! – радовалась Берта, оборотень-гризли. (Ей легко говорить – бо́льшую часть жизни она провела в человеческом обличье.) – А шампанское нам пить можно, мисс Кристалл?