Светило солнце, шел август, самый прекрасный месяц в Лондоне. Я жила с Ричардом, художником-портретистом, в маленькой уютной квартирке на Тафнелл-парк и была счастлива.

Не то чтобы моя жизнь вертелась, как цветная карусель, от вечеринки к вечеринке, но, садясь по утрам в автобус, я чувствовала покой и радость. Это было даже странно. Я стала улыбаться при виде мамочек с детскими колясками и уже не бормотала про себя, куда же это их черт несет в час «пик». Мне все чаще приходила на ум мамина фраза о том, что рано или поздно придется «осесть». «И это вовсе не конец, — повторяла она, — это самое что ни на есть начало».

Я начинаю новую жизнь, думала я. Я верила, что это именно так. Что вовсе не обязательно, чтобы жизнь была чередой фейерверков и огненных страстей. Что не в этом счастье. Что стабильность дарит покой, а не порабощает. И если мы с Ричардом проводили вечер пятницы не в новомодном баре в Сохо, а перед телевизором, где смотрели старые комедии, мне уже не казалось, что я что-то упускаю. Я была счастлива, счастлива, как индейка, пережившая День благодарения. Индейка, которая не подозревает о том, что впереди Рождество.

Но и Ричард, казалось, был счастлив. Дни он проводил в небольшой студии в Ист-Энде, работая над картинами. Их обещали выставить в ближайшее время в одной из самых модных галерей города. Он становился популярен, а я и не сомневалась, что рано или поздно так оно и будет, и не уставала ему об этом напоминать. В паре воскресных приложений к глянцевым журналам его отметили как художника, на работы которого стоит взглянуть. Больше ему не придется умолять людей позировать. Теперь красивые мужчины и женщины приходили сами и с удовольствием заказывали портреты, и готовы были подождать, пока очередь дойдет до них.

Все было хорошо. Мы были блестящей парой. Во всяком случае, так мне казалось.

Трещины видишь, только когда оглядываешься назад.

Уже после разрыва я вспомнила случай, который произошел девять месяцев назад. Мне на работу (я подрабатывала тогда секретарем в юридической фирме) позвонила Мэри и сказала:

— Лиззи, приготовься. У меня для тебя сюрприз!

Я замерла в надежде, что лучшая подруга отхватила для меня пару модельных туфелек «Джимми Чу» нужного размера. Мэри — агент по работе с «талантами», в числе ее клиентов известнейшие актеры, мечтающие стать поп-звездами, и поп-звезды, подумывающие о карьере актеров. В общем-то, именно Мэри и подобрала мне собственного агента, Бездарную Юнис, как я ее называю.

До того как она стала агентом в мире шоу-бизнеса, Мэри была пиар-менеджером в мире моды. Ей до сих пор дарят шмотки те дизайнеры, которых она в свое время вывела в свет. Они надеются, что она в свою очередь наденет их эксклюзивные модели на одну из своих актрис на церемонии вручения «Оскара». Но клиентки Мэри редко получают эксклюзив, предназначенный им. Этим правом пользуюсь я (конечно, если вещь не подходит самой Мэри), и именно поэтому я всегда так радуюсь ее сюрпризам. Даже если она звонит в разгар рабочего дня. В тот день порадовать меня могла исключительно пара модных туфелек. Но новость Мэри оказалась совсем другой.

— Ну?

— Ты ни за что не догадаешься, — сказала она.

— Что-то от «Кальвин Кляйн»? — с надеждой спросила я.

— Нет. Кое-что получше, — обнадежила подруга.

— Билеты на премьеру Ди Каприо?

— Нет. Ничего подобного. Думай.

— Билл тебя заразил?

— Ну, Лиззи, что за гадости, — фыркнула Мэри.

— Тогда дай подсказку.

— Грандиозный праздник! Грандиозные обновки!

— У тебя билеты на модный показ?

— Не-е-ет! О боже, придется сказать. У меня язык чешется, не могу утерпеть. Ты согласишься быть подружкой невесты?

— Ага, ну ясно. Опять твои фокусы.

— Вот и фигушки! — выпалила она. — Я серьезно.

— Нет, Мэри, не может быть! — воскликнула я. — Быть этого не может!

— Да, да! Может!!! Да! Да! Да! Ну ты представляешь? — радостно завизжала она в ответ.

— Честно? Нет, — ответила я.

— И тем не менее это так. Это чистая правда Он сделал мне предложение в субботу утром. Я бы сказала тебе раньше, но надо было сначала сообщить маме. У меня возникло чувство, что что-то тут неладно, еще по дороге в Корнуэлл. Всю дорогу у него было такое лицо! Как будто надо что-то мне сказать, что-то важное, — он страшно нервничал. Я думала, он решил меня бросить, можешь представить? Когда мы подъезжали к Падсдоу, меня прямо замутило. Я уже готова была броситься со скалы, когда это услышу. Я чуть из машины не вывалилась, когда он достал кольцо.

— Вот это номер, — сказала я.

— Да, Лиззи, да. Это было замечательно. Блин, — вздохнула она, и я прямо-таки увидела, как Мэри откидывается на спинку кожаного офисного кресла. — Сказать по правде, это такое облегчение, что мне хочется плакать. Как вспомню все эти мысли, что мне скоро двадцать девять, а все вокруг так и кинулись рожать, словно это новый курс аэробики, на который я никогда не попаду. Билл и виду не подавал, что собирается что-то менять. Знаешь, на свадебном приеме у Эммы я буквально разрыдалась, потому что решила, что в моей жизни такого не будет никогда. А теперь будет. Я не могу выразить, как счастлива!

— Похоже, ты и вправду счастлива.

— Да. Так ты будешь моей подружкой на свадьбе, правда? Пожалуйста, Лиззи! Пожалуйста! Обещаю, я не заставлю тебя наряжаться в идиотское платье. Ты даже сама можешь выбрать цвет. И модель. Хотя, конечно, темно-розовое очень хорошо подошло бы к моему букету, если ты не против.

— Темно-розовое? — обреченно вздохнула я.

— Вот и славненько. Можем начать искать в субботу, если ты не занята. О боже, я так рада! Ты же рада за меня, Лиззи, а? — Мэри не дождалась моего ответа и продолжала: — Ничего, что все так вышло, ты в порядке?

— В порядке? А почему я должна быть не в порядке? — спросила я.

— Ну, потому что, — она замялась. Я слышала, как подруга постукивает карандашом по зубам. Она всегда делала так, когда нервничала, еще с колледжа. — Потому что мы одногодки. Ну, и ты и Ричард… Формально вы вместе дольше, чем мы с Биллом, если помнишь, а вы пока что не собираетесь…

— Не собираемся? Не собираемся что?

— Пожениться, — прошептала она. — Лиззи, я не хочу, чтобы ты думала, что я бросаю тебя одну! Незамужнюю.

— Мэри! — рассмеялась я. — Надеюсь, ты понимаешь, что за чушь ты несешь! Надо будет — и я заарканю его. Если будет надо. В отличие от тебя я не стремлюсь избавиться от девичьей фамилии до тридцати лет. А пока что должна тебе сказать, что буду рада стать подружкой невесты на твоей свадьбе.

— Ура! — взвизгнула Мэри. — Никогда в жизни я не была так счастлива. Я попросила Билла, чтобы его младшая сестра, Тринни, несла мой букет.

— Что? Тринни в локонах?