млн. руб. Но за шесть лет, пока строили крейсер, многое изменилось в военном кораблестроении стран — возможных противников России: возросла боеспособность корабельной артиллерии, увеличилась скорость кораблей, усилилась броневая защита.

Радикально изменилась политическая обстановка: теперь непосредственную угрозу для России представляла не Англия, а Япония, которая, заключив в 1902 г. союз с Англией, начала энергично готовиться к войне с Россией.

В ночь на 27 января (7 февраля) 1904 г. японские корабли атаковали русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, а на следующий день напали на русские корабли Варяг и Кореец в корейском порту Чемульпо. Началась русско-японская война, и царское правительство приняло решение перебросить с западных границ на восточную все подходящие корабли. В октябре 1904 г. Аврора в составе Второй Тихоокеанской эскадры отправилась из Либавы на Дальний Восток — долгий и многотрудный путь длиной свыше 18 000 миль.

О качестве снаряженных в экспедицию кораблей очень хорошо написал в частном письме командир одного из отрядов эскадры Добровольский: «Ни одно судно прилично не оборудовано, все сделано кое-как, на живую нитку, долговечность сооружений рассчитана главным образом на то, чтобы миновать благополучно день сдачи, а затем, как только началась настоящая работа, сейчас же начинается и ремонт, самый настоящий «большой ремонт». Смешно сказать, наш отряд уже два месяца в пути, а машины наших крейсеров все еще не могут развить и половины той скорости, которая для них была обязательна, на бумаге, конечно».

Посылать слабобронированную Аврору для боевых действий против мощных японских кораблей — значило обрекать корабль на гибель.

Настроение экипажа Авроры хорошо выразил механик А. М. Плешков, который в своем дневнике писал: «Мое личное желание — не ехать на Авроре. Это значило бы идти под верный расстрел: брони на ней нет никакой; машины и котлы защищаются только углем по бортам; артиллерия слабая — пулеметы и пушки в 1,5 и 3 дюйма; а 6-дюймовые наши пушки (их восемь) стреляли в последний раз, кажется, в прошлом столетии; а теперь на них не было даже и холостых выстрелов».

Командовал Авророй капитан I ранга Е. Р. Егорьев, опытный, храбрый, инициативный морской офицер. Во время перехода эскадры на восток он сделал многое, чтобы хоть в какой-то степени подготовить Аврору к встрече с грозными силами противника.

На кораблях эскадры была исключительно слабая противопожарная защита: много деревянной мебели, обшивки. Достаточно было одного удачного попадания из орудий противника, чтобы такой корабль вспыхнул. Е. Р. Егорьев приказал жизненные части корабля, а также трубопроводы и паропроводы покрыть всеми подручными средствами: запасными стальными деталями, якорными цепями и т. д., чтобы на случай попадания вражеского снаряда защитить наиболее ответственные части корабля и самые уязвимые конструкции от осколков и распространения пламени. Противопожарная защита была выполнена настолько удачно, что командующий эскадрой вице-адмирал З. П. Рожественский во время похода издал приказ, обязывавший всех старших офицеров и артиллеристов осмотреть Аврору, чтобы перенять положительный опыт.

Но, с другой стороны, Е. Р. Егорьев был человеком своего времени. Положение «нижних чинов» на Авроре было таким же тягостным и безрадостным, как на любом корабле царского флота.

А. М. Плешков, впервые попав на Аврору, писал: «Раньше много слыхал о молодцеватости матросов, но здесь был поражен арестантским видом команды, одеты почти всегда страшно грязно; лица бледные, одутловатые, ...работают минимум с 5 ч утра до 8 ч вечера; праздники мало отличаются от будней».

А через два месяца своей службы на крейсере А. М. Плешков сообщает: «За это время я успел уже видеть одно наказание розгами; а поставить на 4 часа (под ружье или так) — это считается почти за ничто... На еду была заявлена командой уже несколько раз коллективная претензия командиру... Одним словом, не благоденствует наша «низшая команда».

Переход начался в очень напряженной обстановке. Ходили слухи, подкрепляемые донесениями агентов, что японские миноносцы намерены встретить русскую эскадру в датских проливах. Удвоили бдительность, усилили наблюдение, каждую минуту ждали неприятельской атаки, и когда в Северном море, неподалеку от порта Гулль увидели несколько неизвестных судов, с флагманского корабля Суворов открыли огонь. Началась беспорядочная пальба из орудий, даже из пулеметов.

Так произошел печально известный «Гулльский инцидент». Эскадра Рожественского обстреляла мирные рыбацкие суда, приняв их за японские миноносцы. Но в общей неразберихе два снаряда пробили борт Авроры, один — дымовую трубу, четвертый снаряд разорвался на палубе. В результате два члена экипажа Авроры были ранены, и один из них вскоре умер.

Впрочем за время похода на Авроре и других кораблях эскадры эта смерть не была единственной.

Переход продолжался восемь месяцев и был очень тяжелым, особенно для матросов. Тяжелые, подчас невыносимые условия труда, жесткая дисциплина, страшные слухи о падении Порт-Артура..

Особенно изматывали людей угольные авралы. В дневнике Е. Р. Егорьева мы читаем: «Аврора грузилась 12 ч, приняв 850 т. Погода была сухая, а поэтому пыли было много — все без исключения почернело моментально. Не жалели ни человеческой силы, ни машин, которыми грузили... Жара и жажда добавляли ужасный вид этого трудящегося муравейника, покрытого грязью и потом.

В результате быстрой погрузки двое очень серьезно зашибленных людей и горы угля, которые только через 36 ч могли быть кое-как прибраны. Завалены были кочегарки, некоторые входы, два жилых носовых помещения; в остальных жилых помещениях образовалась адская температура, вследствие закрытия от пыли всех входных отверстий для притока наружного воздуха в корабль. Попорчена масса имущества, а с броненосца Орел на пароход-госпиталь был отвезен один человек почти в безнадежном состоянии от обвала угля».

Это была рядовая погрузка угля в порту Дакар, а всего таких погрузок эскадра Рожественского, сжигавшая свыше 3000 т угля в сутки, имела более 40, причем значительная их часть производилась не в укрытых гаванях, а на открытых рейдах на сильной зыби.

Питание было плохим. Только для офицеров с берега подвозили свежие продукты. Для «нижних» же чинов пищей чаще всего была солонина плохого качества и затхлые сухари.

В середине декабря 1904 г. корабли подошли к острову Мадагаскар, где стояли до марта следующего года, поджидая другие отряды русских военных кораблей и готовясь к переходу через Индийский океан. Здесь моряки узнали о падении Порт-Артура, о гибели Первой Тихоокеанской эскадры. Казалось бы, что теперь было делать Второй Тихоокеанской эскадре на Дальнем Востоке, посланной «для усиления» Первой Тихоокеанской эскадры, которая уже прекратила существование? Это понимали все: и матросы, и офицеры.

В одном из писем инженера Е. С. Политовского из бухты Носи-Бе на Мадагаскаре есть горькие слова: «Вот мы соединились со всеми