Господи Боже мой! Теперь нужно как-то оправдать упрямство дочери.

Мастер Пьетро понизил голос, чтобы никто в зале не услышал его, и подался вперед.

— Милорд, умоляю, поймите, моя покойная жена Каролина была женщиной крайне чувствительной, — начал он, пытаясь найти подходящие слова. — Если что-то ее расстраивало, она разрывалась между глубочайшим отчаянием и гневом и рыдала часами, пока от слабости не переставала двигаться и подолгу лежала в постели. Или, хуже того, впадала в безумную ярость, и успокоить ее было невозможно. Это напоминало свирепый шторм, который топит корабли в бушующем море. Но я терпел эти капризы, поскольку она была прекрасной женой. Наша дочь, хоть и обладает умом прирожденного торговца, унаследовала чувствительную натуру матери. Боюсь, вы не сможете ничего изменить.

Ну вот! Он все сказал. И затаил дыхание, ожидая реакции графа. Что, если тот решит разорвать помолвку? Или настолько нуждается в деньгах, что предпочтет не обращать внимания на недостатки его дочери?

Флорентийский торговец надеялся на последнее. И потому облегченно вздохнул, услышав ответ графа:

— Ради нежной чувствительности Лючаны я стану потакать ее деликатной эмоциональности, сколько смогу. И даже пойду на компромисс. Поселю Сисели и ее няню Орву в большом коттедже в дальнем конце сада. Может, Лючана захочет поближе ее узнать. Вдруг девочка ей понравится, ибо она умна, очаровательна и добра. Когда настанет время, мое дитя вернется в большой дом.

— Что же, вполне разумное предложение, — кивнул торговец, сообразивший, что дальнейших уступок от графа ожидать не приходится.

Но совесть Пьетро, по крайней мере, была чиста. Он признался в слабостях дочери. И графу нет необходимости знать, что мать Лючаны Каролина покончила с собой. Правда была известна только мужу и донне Кларе. Священнику объяснили, что Каролина была лунатиком и во сне упала с балкона спальни. Церковь не должна пронюхать, что Каролина в минуты слабости завела любовника и, узнав, что понесла, предпочла покончить с собой, лишь бы не опозорить мужа и семью. Мастер Пьетро так и не узнал имени человека, соблазнившего или соблазненного его женой. Как ни странно, по городу не ходило никаких сплетен на этот счет. Спрятавшаяся за ширмой Лючана, поняв, о чем договорились отец и жених, злобно зашипела, но тут же прикусила губу. Став женой Роберта Боуэна, она получит определенную власть. И отродье мужа, по крайней мере, не будет путаться у нее под ногами.

— Он настоящий мужчина, твой будущий муж, — тихо закудахтала донна Клара. — Его ты не обведешь вокруг пальца. Не то, что своего отца и братьев!

— Еще как обведу, — процедила девушка.

Разве она не молода? Не прекрасна? И разве лорд не захочет угодить невесте? Он сделает все, чего она пожелает. Стоит только бровью повести, и он станет ее послушным рабом!

— Возможно, так и будет, — вздохнула донна Клара. — Все мужчины глупцы! Как удачно, что отец привез тебя в Лондон, оградив от неприятных слухов, касающихся твоих отношений с синьором ди Альба! Теперь он может вернуться во Флоренцию и гордо объявить о твоем замужестве и о том, что его дочь стала графиней! Твои младшие братья смогут заключить достойные браки с девушками из знатных домов, укрепив тем самым мощь семейства д’Анджело! Помни, что говорят во Флоренции: мужчина без денег — мужчина без веса. Ах, если бы ты только не связалась с ди Альбой!

— Между нами ничего не было! — солгала Лючана. — Я просто развлекалась в ожидании, пока папа найдет мне подходящего мужа.

— Я тебе верю, — кивнула донна Клара, хотя в душе сильно сомневалась.

Если девушка лишилась добродетели, обвинят ее, донну Клару. Она была бедной родственницей, и если ее выгонят, идти некуда. И что тогда с ней будет?! Лучше молчать и во всем поддакивать девчонке.

— Синьор Альба настоящий негодяй! Он надеялся получить твою руку, предварительно опозорив тебя в глазах всей Флоренции.

— Он был беден! — пренебрежительно бросила Лючана. — Зачем мне бедняк, когда за мной ухаживало столько богатых поклонников?! Альба красив, но глуп!

— Но и ты поступила не очень умно, связавшись с ним, — мягко упрекнула донна Клара. — И вот теперь тебе придется выходить замуж в Англии. Граф тоже беден, но благороден и уважаем в обществе. Ты будешь графиней. Он получит богатство, а ты и твои дети — титул. Это выгодное соглашение и за многие века заключалось сотни раз.

Слуга, спешивший к выходу, остановился, увидев женщин.

— Хозяин послал за вами, мадонна. Сказать ему, что вы здесь?

— Шут! — прошипела донна Клара, попытавшись дать слуге подзатыльник, от которого тот ловко увернулся. — Передай, что синьорина скоро выйдет к господам. А ты, дитя мое, следуй за мной. Нужно поправить прическу и платье, если хочешь понравиться графу.

— О, я понравилась бы ему, даже будь у меня косые глаза и кривые зубы, — сухо обронила Лючана и, выйдя из-за ширмы, приблизилась к мужчинам и грациозно присела в реверансе. — Папа!.. Милорд!.. — обманчиво мягким голосом пропела она, скромно опустив глаза, и поспешила сесть на табурет у ног отца.

Однако граф Лейтон подал ей руку и поднял с табурета.

— Ваш батюшка говорил со мной о ваших тревогах относительно моей дочери. Я вполне вас понимаю. Но вам следует знать, что моя дочь всеми признана законной. И как таковая, будет числиться среди моих наследников. Если вы не дадите мне сына, она когда-нибудь унаследует титул и поместье. Однако надеюсь, вы подарите мне несколько сыновей, мадонна Лючана.

— Прогуляйся с графом, — велел мастер Пьетро. — Вам следует узнать друг друга получше, прежде чем праздновать свадьбу.

Роберт Боуэн положил изящную ручку девушки на сгиб локтя и направился к выходу.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Лючана объявила:

— Я рада, что вы не заставляете меня делить вас с вашей дочерью.

— Ее зовут Сисели, — спокойно ответил граф.

— Мне все равно. Я никогда ее не увижу.

— Да, вам совершенно не обязательно с ней встречаться. Вы будете слишком заняты. Богатое приданое и репутация вашей матушки как женщины плодовитой сделали вас достойной звания моей жены. Будете день и ночь лежать на спине, раздвинув ноги, пока не забеременеете моим ребенком. Я желаю сыновей, леди, и желаю их от вас.

Роберт толкнул ее в темный угол и, сжав лицо ладонями, обжег губы яростным поцелуем.

Сердце Лючаны громко забилось, когда большая рука графа обняла ее за талию, а вторая стиснула грудь. Пальцы нашли сосок и стали пощипывать.

— Мне известны слухи насчет ди Альбы! — прорычал Роберт.

— Ложь… — простонала Лючана.

Граф Лейтон понимающе усмехнулся.

— Посмотрим, леди, — язвительно бросил он, прикусив мочку ее уха. — Я не глупец. И если у вас на левом бедре есть крошечная родинка в форме сердца, я буду точно знать, кто из вас двоих лжец: вы или ди Альба.