уличной тишине слышались смех из дома, стук тарелок и стаканов, анекдоты. Тишина оборвалась звуками четырех упавших тел. Упали они элегантно, как будто пытались не нарушить ту атмосферу победы, которая охватила незваных гостей. Вдруг небо озарила красная вспышка – призыв к действию.

– Шэд, прием, оперов нет еще, нахер ты выпускаешь сигналку? – спросил все тот же низкий голос по рации.

– Марк, нет времени ждать, француз двигается, пора начинать, – ответил Шэд.

Выстрелы, взрывы, удары, смех, сменившийся на крики боли и страха, плач детей – все это смешалось в один продолжительный звук и в такую же продолжительную картинку. Это могло длиться бесконечно, но закончилось также резко как и началось.

– Француз, жив? – спросил голос из темноты.

– Да, в-вроде. Вы кто? Что вам нужно? Деньги? —с дрожью в голосе спрашивал Эммануэль.

– Нет, мы здесь не за зеленью и уж точно не за тем, чтобы держать тебя в плену. Ты свободен, выходи” – с усмешкой ответил все тот же голос из темноты.

Эммануэль поднялся и вышел в полутемный коридор. Вдруг включился свет и Эма вырвало. Лужи крови, куча трупов, на новой дорогой картине явно разбрызгались чьи-то мозги.

– Что за херня? – заорал француз, – вы кто, мать вашу, такие?! Какого хера вы устроили?!

– Вот она, реакция на спасение. Даже спасибо не сказал – ухмылялся, закуривая сигарету, Шэд.

– Шэд, успокойся, наш спасенный находится в состоянии эмоционального шока, который явно повлечет за собой посттравматический синдром, – сказал бойцу невысокий человек, стоящий в углу комнаты.

– Ой, душнила, форточку открой.

– Шэд, действительно, успокойся, дай хозяину прийти в себя, – сказал другой человек, больше похожий на сбежавшего из октагона бойца UFC, – позволь представиться – меня зовут Антон Марков, я командир нашего небольшой группы спасения. Тот, что курит – Наум, он добрый, просто сегодня день не из лучших. Самый умный член нашей группы – Роман, бывший военный доктор, ну а мой напарник по жизни, и по совместительству, мой лучший друг – Борис. Мы прибыли сюда не для того, чтобы пачкать твой дом, а для твоего же спасения. Рома осмотрел твою семью, травм нет, дети уже спят, жена ждет в соседней комнате.

Француз потянулся к бутылке коньяка и опустошил половину залпом. Тем временем вдалеке слышались звуки сирен. Ночь опять стала спокойной и тихой, не считая той странной обстановки, при которой она стала таковой. Марков кивнул Шэду и тот запер входную дверь. Француз удивленно посмотрел на Антона, тот в свою очередь кивнул на стул. Эммануэль сел.

– Товарищ Фикс, у нас мало времени, мы должны исчезнуть до того момента, когда приедут полицейские, поэтому нет смысла тянуть. Эти люди пришли к вам, чтобы записать видео и шантажировать власти для получения нужной им информации. Вы прекрасно понимаете о чем я говорю. Проект пытаются возродить и им не справиться без вашей помощи. То, что произошло на Объекте тогда не должно повториться. Возьмите этот телефон, с вами свяжутся и назначат место встречи. Доброй ночи, Эммануэль.

Группа поднялась и по-одному вышли через окно в темноту, оставив Фикса в недоумении с телефоном в руке.

Глава 2

6:00 утра. Что заставляет вставать солдата в такую рань? Только взрывпакет, упавший рядом. Такое утро не дает выспаться, однако и не позволяет спать. Да и в окопе не особо удобно это делать. Но все это в прошлом, сейчас время мирное и Антон прекрасно это понимал, отключая звук на телефоне. Комната выглядела ухожено – нет разбросанных носков, пустых бутылок и одежды, висящей на стуле. Будто и не прошли те пять лет с момента потери жены, его любимой Алисы, которую он в шутку называл “Алиса из страны Чудес” и спрашивал, насколько глубока кроличья нора. Душ, кофе, гантели – бытовуха майора в отставке. Марков неспешно двигался от одного занятия к другому понимая, что в ближайшие дни никто его тревожить не будет – миссия выполнена, бабки получены, за окном прекрасный вид на Москву – Реку и он, полный спокойствия и предвкушения сел на стул прямо перед окном.

–Живут же люди – в 8 утра подъем, в 19 домой и так каждый день за жалкие 30 тысяч, – думал Антон, посасывая кофе через трубочку и смотря на муравьев, которые бегали от такси до входа в башню “Меркурий”.

Вообще, он любил деньги, точнее их обилие. В детстве смотрел на ровесников, которые гоняли в новых кедах от Vans или Nike и искренне им завидовал. Мечтал, что сможет обеспечить себя и свою семью, чтобы на месте ровесников были его дети. Но время шло и пацана потянуло на военную службу. Уж слишком ему интересна была эта сфера, а именно спецбатальоны типа “Альфа”, куда он твердо решил попасть. Благо, был у него лучший друг Боря, который тоже интересовался этой темой.

– Прикинь, будем херачить этих террористов направо и налево, – воодушевленно говорил Борис.

– Да, еще и гранату по самые гланды запихнем, чтоб чувствовали то, что чувствуют бабы наши, – смеясь, отвечал Антон.

И в свои восемнадцать оба,вместо того,чтобы идти в университет, решили идти в военкомат и добровольно служить. На них смотрели с явным удивлением. Ну кто захочет идти добровольно, когда на юге России чуть ли не вооруженный конфликт с Чечней, в которую их заберут в первых рядах.

– Мы не боимся, Слава России и будем жить!, – отвечали оба в ответ на удивленные взгляды.

К сожалению, попали они в разные части – Антон отправился в мотострелковую дивизию, а Бориса приписали к снайперам. Связи между ними не было и информацию они получали друг о друге только благодаря сплетням и вечерним рассказам во время нарядов. И прямо перед дембелем приходит новость – в Чечню направляют срочников для “контртеррористической операции”. Что Антон, служащий в Воронеже, что Борис, служащий в Подольске, приняли эту новость с радостью и открытым желанием уничтожить тех, кто был ответственен за смерть их отцов.

Но на войне они так и не встретились, а узнали друг о друге только когда встретились в Москве в Бурденко, лежа на соседних койках. Антон получил осколочное ранение в первые недели войны. Борис же слег пораньше – в первый же день по его дивизии ударили чеченские террористы и он чудом остался жив – потерял сознание и пролежал под грудами трупов и оружия 8 часов. Его нашел местный дед, который решил не сдавать живого врага своим, а просто помог ему добраться до своих.

– Эх, Боря, и дня