о времени, любви и идиотах. Это все, что я поняла после тех нескольких лет, что изучала французский в старших классах.

Он отчаянно проводит рукой по своим коротким волнистым темным волосами, все еще не видя меня. Но когда поворачивается, и его голубые глаза встречаются с моими, мужчина замолкает и убирает телефон от уха. Я втягиваю воздух, когда наконец-то вижу самого красивого мужчину, которого когда-либо видела в своей жизни. Да, я бы заметила его раньше. Он говорит что-то по-французски и заканчивает разговор, затем медленно убирает телефон в карман.

— Прости, я пытался побыть наедине. — Его взгляд скользит по моему телу, и я вспоминаю, что на мне только трусики и лифчик без бретелек. Мне следовало бы броситься в ванную и прикрыться, но мои ноги остаются на месте, не в силах пошевелиться. Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. — Мы раньше встречались? — спрашивает он, но затем качает головой, отвечая на свой собственный вопрос. — Нет, я бы запомнил тебя. — Потом делает несколько неуверенных шагов ближе ко мне. — Должно быть я сплю. — Мужчина снова качает головой. — Ты выглядишь как чертов ангел.

Может быть я тоже сплю, потому что ловлю себя на том, что делаю шаг к нему. Так глубоко внутри меня ноет тоска, и то, как он смотрит на меня, кажется… безопасным. Последние несколько месяцев я была потеряна из-за того, что моему отцу становилось все хуже, отношения без любви и никакой надежды на освобождение на горизонте. Этот мужчина улыбается так доброжелательно и сладко, и, может быть, это отчаяние, но мне так сильно нужно, чтобы меня обняли, что я делаю еще один шаг ближе к нему.

В мгновение ока он сокращается оставшееся между нами расстояние, и, словно может слышать мои мысли, обнимает меня, притягивая к себе.

— Я с тобой, — говорит мужчина, и мое сердце оживает, будто до этого оно спало. — Я прямо здесь. — Его слова еле слышны, будто шепот, прежде чем он прижимается своими губами к моим.

Пролог 2

Айзек

Я опаздывал и искал место, где можно было бы завершить свой звонок. Поэтому бродил по коридорам этого дома, который кажется, замком, пока не заблудился. Там должны были быть вывешены указатели, куда, черт возьми, идти, но у меня также были срочные дела, с которыми я должен был разобраться во Франции. Вместо этого я работаю, а смена часовых поясов — еще та заноза в моей заднице, и я не могу найти приличный сигнал в этих чертовых каменных стенах.

В какой-то момент я просто перестал пытаться выяснить, где я, открыл дверь перед собой и вошел внутрь.

Не помню, что моя помощница Энн говорила в трубку, когда встретился взглядом с темноволосой красавицей передо мной. Если честно, я почти ничего не помню. Я не мог сказать, почему оказался в этой комнате, с кем разговаривал по телефону или даже мое имя. Она лишила меня дара речи, вытеснив из меня все мысли, кроме этой комнаты и этого момента.

Я держу ее в своих объятиях и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее губам, и это кажется… правильным. Было ли что-нибудь в моей жизни когда-либо таким совершенным? Ответ приходит быстро и легко, когда я снова целую ее. Я никогда, никогда не был поглощен так. Когда она сделала шаг ко мне, это было похоже на то, что мой магнит соединился с ее магнитом. Я не смог добраться до нее достаточно быстро, и теперь, когда целую ее, мне хочется вдохнуть ее каждым уголком своих легких.

— Скажи мне остановиться, — велю я, крепче обнимая ее и скользя руками ниже.

— Пожалуйста, — умоляет девушка, хватая меня пальцами за волосы и притягивая еще ближе.

Это неоспоримое влечение к ней — живая, дышащая вещь, которая притягивает ее тело к моему, как лава. Без колебаний я поднимаю ее на руки, и она обвивает меня ногами. Не знаю, кто она, но моя душа словно знает сантиметр ее тела.

Иду вперед и подхожу к краю кровати, опуская девушку на нее. Она не отпускает меня сразу, и я цепляюсь за нее так же сильно, как та цепляется за меня. Целую ее шею и спускаюсь по ее идеальной нежной коже к выпуклости груди в лифчике без бретелек.

Я откидываюсь назад, чтобы заглянуть в эти темные глаза, и обхватываю ее щеку.

— Одно слово, и я остановлюсь, — говорю я, пристально глядя на нее. — Ты не должна делать ничего, чего не хочешь. — Это было бы самой трудной вещью, которую мне когда-либо приходилось делать, но я хочу, чтобы она знала, что может остановить меня.

— Ты… ты нужен мне, — произносит она, и я вижу мольбу в ее глазах.

Не знаю, что именно она имеет в виду, но я чувствую, как у меня сжимается грудь, и мне интересно, когда в последний раз она чувствовала себя в безопасности.

— Я позабочусь о тебе. — Потом прокладываю поцелуями путь вниз к ее животу, и ее спина выгибается, когда я облизываю кожу вокруг ее пупка. Здесь она чувствительна, и я делаю мысленную заметку вернуться к этому местечку в следующий раз. Потому что лишь после одного вкуса я уже знаю, что будет нечто большее, чем только этот момент.

Опускаюсь на колени у края кровати и хватаю ее за бедра, чтобы подтянуть к краю. Она издает легкий визг, когда я раздвигаю ее колени и смотрю на белые трусики, прикрывающие ее киску. Ее щелка влажная, и я облизываю губы, готовый попробовать ее на вкус, но останавливаюсь, ожидая приглашения.

Она протягивает руку и убирает волосы, упавшие мне на лоб. Это так нежно и сладко, что меня окутывает теплая, успокаивающая волна. Я поворачиваю лицо навстречу ее прикосновениям и целую внутреннюю сторону ее бедра.

Медленно оттягиваю ткань пальцами, а затем лижу шелковую киску. Чувствую, какая она влажная и теплая, когда языком проникаю внутрь и покрываю свои губы ее медом. Скользкая и нежная, когда я вхожу в нее пальцами и чувствую, как девушка сжимается в ответ. Ее киска такая тугая и горячая, что мне приходится сделать