— врезались толстые цепи. Руки выглядели бесплотными, а цепи — словно налитыми тяжестью.

— Ничего не вижу, — зло сказал Митра.

Руки Тромеры пришли в движение. Она водила ими по телу воина, и там, где пробегала ее ладонь, туманная картина оживала, словно с зеркала стирали пыль. Но ненадолго — почти сразу образ сурового воина начинал рябить и размываться.

— Остановись, — сказал Митра. — Ты так себя растратишь. Лучше попробуем по-другому.

По его команде Галга, пыхтя, притащил большую и плоскую каменную плиту в полтора своих роста. Митра достал из пояса кисть, тщательно отмерил ингредиенты из двух флаконов и развел в чаше тушь. Быстро покрыл верхнюю часть плиты письменами, похожими на бегущих муравьев. Затем они втроем помогли воину улечься.

Письмена зажглись, сначала они просвечивали через тело воина, но оно скоро стало набирать цвет. Он менялся, по лицу, рукам, по всей фигуре пробегали волны, то красные, то зеленые. Но сейчас их можно было видеть.

Митра долго вглядывался в открывшееся лицо, потом медленно проговорил:

— Я приветствую тебя, о великий Эней.

Губы воина изогнулись, но с них не слетело ни звука. Тромера бросилась рядом с ним, вслушиваясь.

— Ему очень тяжело говорить!

Митра кивнул.

— Надо думать. Через эти цепи он теряет себя. Все, что в него приходит, все его силы — все тут же уходит. То, что мы видим — просто оболочка, созданная, чтобы ловить его славу. Ведь его помнят, о нем поют песни, о его подвигах рассказывают истории. Мало было среди людей равных ему славой. А сейчас он, наверное, и сам себя не помнит.

Губы воина снова зашевелились. На этот раз его шепот был слышен всем.

— Я. Все. Помню.

Фигура задрожала, размываясь. Бесплотные пальцы сжались в кулаки, мускулы всего тела напряглись.

— Я. Эней. Вождь. Дарданов. Я…

Договорить он не смог — из него словно мгновенно выдули воздух, он высох, потемнел и замер. Тромера отчаянно вскрикнула и начала делать пассы над его лицом. Через секунду к ней присоединился Галга. Со стороны казалось, что они выдирают из головы воина огромный гвоздь.

Митра отошел в сторону, задумчиво глядя на распростертое на плите тело.

— Эта штука, — прошипел Галга. — Она не просто выкачивает из него все, что только можно. Она еще и помереть ему не дает.

— Галга!

— Чего тебе?

— Тромера справится без тебя. А ты проследи, куда ведут цепи. Только осторожно, понял! Тут явно не шутки шутят.

Галга шмыгнул носом, кивнул, подпрыгнул, описал в воздухе восьмерку и, вытянувшись в струнку, скользнул в траву вдоль цепей.

— Тромера, он не умрет, ему не дадут. Но все, что ты ему передашь — тут же заберут. Так что успокойся. Лучше слушай, что он говорит.

— Он говорит, что хочет умереть!

— Ага, так ему и дали.

Тело воина выгнулось. Тромера изо всех сил обняла его, крича:

— Не надо, не надо, не надо! Это Митра, великий Митра! Он тебе поможет!

Воин замер. Потом стал слышен его шепот — почти неотличимый от шелеста травы.

— Мне. Не. Поможет. Даже. Прометей.

— Никто не знает, где сейчас Прометей, — откликнулся Митра.

— Я. Знаю.

Митра сел в траву.

— Что!!! Откуда!!!

Воин не ответил, только губы его изогнулись в горькой усмешке.

* * *

Галга вернулся через несколько часов, вылетел из щербины в старой колонне. Митра сидел поодаль, задрав ноги на камень, на его коленях лежала схимма, стило над ним так и мелькало. Эней лежал на плите, вокруг него хлопотала Тромера. Она нарвала травы, листьев, все это тщательно перетирала в ладонях, смешивала с глиной и получившимся составом натирала распростертое на плите тело. Выглядел сейчас воин весьма причудливо, но лицо его было спокойно. Он, казалось, спал.

— Тебя никто не видел? — озабоченно спросил Митра.

— Нет, я далеко не стал ходить. И так все ясно.

— Кто?

— Двое. Аполлон и Афина.

Митра покачал головой, но ничего не ответил. Галга пошел было к Тромере, но нарвался на ее неприязненный взгляд и обиженно отошел.

— Че решили-то? — несмело обратился он к Митре.

— Пока ничего. Тромера за ним присмотрит.

— И что, он так тут и валяться будет до скончания века? Неужто способа нет?

— Нужно что-то… — Митра описал стилом в воздухе замысловатую кривую. — Что-то такое, что привлечет к Энею внимание людей. Много внимания. И тогда, в тот момент, когда через него будет проходить много силы, только тогда можно попробовать это все порвать. Не раньше и не позже.

— А потом что?

Митра пожал плечами.

— Представления не имею.

Он снова углубился в образы, что роились над схиммой. Галга шмыгнул носом и уселся на траву.

— Он что-то говорит! — громко прошептала Тромера.

— Чего?

— Непонятное что-то.

Она наклонила голову к самым губам воина, прикрыла глаза, потом начала декламировать, повторяя за ним:

— Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои — Роком ведомый беглец — к берегам приплыл Лавинийским… Дальше не разобрать!

— Бред какой-то, — проворчал Галга.

— Может, и бред, — негромко, словно сам себе сказал Митра. — А может, и нет. Ты, Тромера, запиши это все на всякий случай. Пригодится.