итоге окончательно в эмоционально-нестабильное, капризное и самоуверенно-высокомерное и просто глуповатое — а значит хорошо управляемое, но крайне могущественное орудие. И это утопит всех в благословенной крови.

Йода (с отеческим удовлетворением похлопывая Оби-Вана по руке, после чего надевая накидку верховного жреца, подходя ещё ближе к статуе и поворачиваясь к стоящим вокруг):

— И мой любимый ученик уже хорошо проявивший себя на этом поприще, далее так же достойно справится с этой честью!

Сидиус, величественно (в такой же кровавой накидке выступивший из полумрака):

— И во Славу Её, да прольются реки крови глупцов, где попало, а достойные получат её расположение, умерев под самыми её ногами, отринув суетное и бренное. И очистившись — вознесутся!

Квай-Гон, (которого Оби-Ван сразу не заметил в полумраке):

— И те из нас, кого Она сочтет достойнейшими, да наиболее громко и услаждая Её взор, лягут на алтарь Её в процессе!

Фигуры вокруг (речитативом подхватывая и со всё возрастающей мощью в голосе):

— Да прольются реки крови! Да лягут достойнейшие к самым Её ногам!

Падме, выходя из-за спины Оби-Вана, и одной рукой протягивая ему алую накидку (придерживая другой рукой свой большой, уже явно скоро готовый разрешиться от бремени, живот):

— Войди в Ближний круг и будь достоин нашего доверия…

***

(Планета Набу. Покои принцессы Падме)

Сидящая в кресле девушка, даже скорее девочка, вскинулась. Это был насыщенный день, полный не только физических нагрузок, но и умственных. А так же морального выбора. Она чувствовала, что сегодня принимает решение, которое станет судьбоносной развилкой, после которой многое изменится.

Мир? Возможно, но этот мир пока её мало цеплял. По крайней мере недостаточно, чтобы она сильно о нём сожалела. Но вот имеет ли она моральное право пойти по этой дорожке? Сделать сложный моральный выбор, лишить жизни того, кто пока этого не заслуживает. Лишь на основании гипотетического будущего. Более того, оправдывая это решение тем, что сделанное позволит получить больше времени для себя, которое она собиралась использовать на благо этого мира, чтоб ему пусто было. В обещании попытаться сделать его хоть немного лучше.

Сможет ли она? Приемлемо ли это в принципе, за лишь возможность того, что считает лучшим она сама, стереть из уравнения самую бестолковую фигуру, которая притом послужила причиной падения очень многого и многих. По сути - ребенка.

Ранее под эти размышления, качаясь в кресле, она задремала. Казалось, прошло всего ничего времени, но его вполне хватило, для просмотра фантасмагории, будто снятой по теме размышления любителем авторского кино с элементами трэша и сатиры.

Но при всём маразме сна девочка прекрасно поняла, что её подсознание, пусть и через такую странную иллюстрацию, выражала согласие с принятым решением. Слишком много во сне было того, что пусть и фантасмагорией, но крайне близко к правде, показало то, что должно будет произойти. Да, она не раз уже сталкивалась с тем, что нельзя опираться на прошлые знания о мире вокруг на сто процентов. Но слишком многое всё же соответствовало. А значит риск неуместен.

Девочка встала, будто она старик, придавленный тяжкой ношей, неторопливо подошла к зеркалу, где изучающе уставилась в него.

На миг ей показалось, что она видит себя настоящего. Мужчину лет сорока, роста выше среднего и с жесткими глазами, с прищуром будто через прицел, смотрящие из зеркала. Но миг иллюзии промелькнул бесследно, а зеркало отразило хмуро смотрящую девочку слегка за десять лет.

Она хмыкнула невесело, как-то по взрослому и пробормотала своему отражению:

- Делай, что должно и будь, что будет.

После чего хмурость с лица девочки ушла, а в глазах мелькнула самоирония после чего она пробормотала едва слышно:

- Обычные женские метания и терзания, но я то не...

Она тряхнула головой, оборвав себя и направилась наружу. Время терзаться ушло, пришло время действовать.