Свет погас.

Машина мягко тронулась и полетела в сторону Иркутска.

Зима в этом году пришла непростительно рано. Линни никак не ожидала, что приехав в конце октября в Иркутск, застанет холод и едва ли не сугробы по колено. Нет, мозгом она понимала, что в этих краях всё может быть, но хотелось-то погулять по городу с друзьями, посидеть на камнях на берегу Байкала, может быть даже выбраться куда-нибудь в лес. Как же, три раза. Пришлось надевать тёплую куртку и шапку и бегать из дома в дом, от одних друзей или родственников к другим. И Элку-дуру с собой таскать, чтобы не кисла и в себя слишком глубоко не уходила, а то она может. Стоит её на полдня оставить одну — так и будет сидеть в отцовском доме в Листвянке и смотреть в стену, будто там что-то написано, что видит только она одна. Но стены у папы новые, обои на них тоже новые, ничего там не написано и смотреть на них, прямо скажем, нечего. Поэтому приходилось брать за руку и тащить в люди.

Единственное, что развлекало сестрицу — это покатушки по Байкальскому тракту. Рельеф приводил её в восторг, папа не пожалел своей большой машины, только чтобы Элочка не грустила, и они с Линни время от времени катались в Иркутск и обратно.

Линни было страшновато лететь в громадной тяжелой машине с горки на горку на сумасшедшей скорости, но Элка такое любила. Чёрт с ней, раз нравится — пусть катается.

Но вот тащиться из тёплого уютного дома, полного вкусной еды, в ночь Самайна, да ещё и в метель — это уже был полный бред, о чём Линни и известила сестрицу, не выбирая выражений. Поехали бы наутро, всё равно вечером собирались на мероприятие. Эла глянула спокойно, пожала плечами и попросила дать ключи от городской квартиры — мол, поедет одна и заночует там. А Линни пусть приедет утром, когда метель уляжется. Линни представила, как эта ненормальная будет объясняться с милицией, если вдруг таковая встретится на пути — нет, все документы были оформлены нормально, но ведь Элке плевать на ограничения скорости, и если что — отцу неприятности не нужны. Поэтому она крепко выругалась сначала про себя, потом вслух, собрала вещи на завтра и сложила их в багажник машины.

И еды не забыть, в городской квартире шаром покати, они сами там три дня назад всё съели. Элка-то не подумает, конечно, она только на машине гонять крутая, ну и ещё кое-что делать, да.

Ещё кто б её заставил шапку надевать! Максимум — капюшон, и то если уже совсем зубы стучат. Отец уже и до разума пытался достучаться, и орал — Элка, твою ж мать! Оденься, холодно же! Но она подходила к нему, утыкалась лбом в плечо и молчала. А потом шла и делала по-своему.

Ладно, сестра есть сестра. И если у неё временно мозги свихнуты — то нужно же кому-то ставить их на место?

Они проехали полпути до города, когда Эла вдруг сказала:

— Там, впереди, кто-то живой на дороге.

Ещё никого не было видно, и вообще было темно плюс метель. Но Линни ни на мгновение не усомнилась в словах сестрицы, ей это даже в голову не пришло. Кто-то живой — значит, так и есть.

— Ты бы предпочла неживого? — нервно хихикнула она.

— Мы не знаем, кого можем встретить в такую ночь. И какую личину он примет. Или она.

Надо же, соображает!

— И что ты предлагаешь?

— Если попросит — придётся подобрать.

— А вдруг он опасен?

— Разберемся, — Эла даже не пожала плечами, но Линни вспомнила о том, что у сестрицы есть и огнестрельное оружие, и разрешение на него, и пользоваться им она умеет.

В свете фар вскоре действительно показалась маленькая фигурка. Судя по всему, очень замерзшая.

— Молодая девушка. Едва жива, — сообщила Эла.

Девушка махнула рукой — еле заметно, сказать правду. Но Эла безропотно остановила машину. Девушка не двигалась. Тогда Линни высунулась наружу и зазвала её внутрь. Это помогло — открыла дверь, забралась. А холодом от неё веет — ну ничего ж себе замёрзла! Это откуда она такая взялась? На этом участке да с этой стороны вроде жилья близко нет. Ладно, пусть греется, разберёмся.

Правда, было смешно, когда Элка захотела её рассмотреть и обернулась к ней. Кажется, в тот момент девушка очень остро захотела оказаться обратно на морозе под снегом. Это Линни и домашние привыкли к Элкиному дикому депрессивному макияжу, а тут человек явно подумал, что из огня, да в полымя. Впрочем, Элка сразу же отвернулась.

Девушка — её звали Оксаной — была на вид самая обычная. Волосы русые, глаза светлые.

— Тебе в городе куда? — спросила у неё Линни.

Оксана вздохнула, озадачилась. Похоже, мысли так и забегали.

— Наверное… на вокзал.

Непонятно. Замёрзшей и растрёпанной — на вокзал?

— Встретить кого-то?

— Нет. Уехать. В Ангарск.

— А давно ночью электрички в Ангарск ходят? — сколько Линни помнила, это всегда было проблемой для всех живущих в Ангарске подружек и приятелей, опоздал на пять минут — а потом как хочешь, так и добирайся.

— Утра дождусь.

— Да ты, честно говоря, раньше совсем замёрзнешь, чем утро наступит, — покачала головой Линни.

— В тепле не замерзну, — прошептала Оксана едва слышно, только очень тренированное ухо смогло разобрать.

— Ладно, разберёмся, — Линни отвернулась и взглянула на Элу.

Та смотрела на дорогу с таким видом, будто подбирает на Байкальском тракте замёрзших незнакомых девушек по пять штук за ночь.

— Она безопасна, — проговорила Эла по-итальянски.

Еле слышно, но опять же для тренированного многими годами общения в школе под взглядами строгих преподавателей уха — нормально.

— Вот-вот, не бросать же, — продолжила Линни.

— Не бросать, — подтвердила Эла.

Сестрица следила за дорогой, Линни смотрела в окно на давно знакомые горки и ёлки, Оксану в тепле сморил сон.

Когда машина остановилась во дворе отцовского дома, Оксана встрепенулась.

— Где мы? — она беспомощно вертела головой.

— На Грязнова. В принципе, если ты хочешь, Эла тебя без проблем добросит до вокзала и там оставит. Но нам показалось, что лучше позвать тебя в нормальный дом до утра. А утром уедешь.

Оксана смотрела, не понимая.

— Переночевать? У вас? А кто у вас там ещё?

— Только мы, больше никого. Семья в Листвянке.

— Наверное, мне уже без разницы.

Линни не сразу отперла в темноте на ощупь дверь подъезда и заметила шевеление шторы на окне первого этажа рядом. Явно Лидия Петровна, соседка, не спит, будет ведь утром опять отцу звонить и жаловаться, что они ночью шарахаются, машину под окна ставят и никому спать не дают. Ну и хрен с ней.

Потом ещё с грохотом отпирали железную дверь между этажами и дверь в квартиру. Эла сбросила куртку, тяжелые ботинки, и пошла в кухню, Линни дождалась, пока Оксана зайдёт, и заперла допотопные засовы. Потом кивнула на диван в гостиной