– По-моему, он уже давно свалил.

– Бережёного бог бережёт, – Женька вспомнил слова бабушки. – Лучше переждать, а то Петух, когда в раж войдёт, совсем борзым становится. Сейчас небось вокруг школы круги наматывает, нас стережёт.

Лёха не возражал. На уборку выходить уже не имело смысла и спешить было некуда, разве что домой, учить уроки. Но с этим делом он никогда не торопился.

Оглядевшись, ребята поняли, что в подсобке можно вполне сносно провести время. В углу в сетке лежали мячи. Друзья для разминки покидали мяч друг другу, постучали об пол… И тут Женька заметил под потолком небольшое оконце.

– Что это там? Потайное окно? – заинтересовался он. – Сейчас посмотрим, куда оно выходит.

Он вскарабкался на стопку матов и позвал друга:

– Лёха, лезь сюда. Тут такой обзор! Всё под контролем. Глянь, Синицына с Майкой мешки прут. О, гиганты! У Майки от натуги сейчас косица дыбом встанет. Самурай Тащико Мешковако на особой миссии. Гляди, и Петух там. Вся якудза в сборе.

– Самураи не бандиты, а древние японские воины, – блеснул эрудицией Лёха.

Но Женька оставил его реплику без внимания. Внезапно он посерьёзнел и с возмущением произнёс:

– Опаньки! А это ещё что такое?

– Чё такое? – эхом переспросил заинтригованный Лёха и тоже полез на маты.

Взгляд Женьки был прикован к Вадику Груздеву, который, вместо того чтобы трудиться с остальными, на виду у всех учителей направлялся к калитке. Не считая Петухова, Вадик был для Женьки самой ненавистной личностью и не потому, что он слыл школьной знаменитостью. Его славе Женька не завидовал… почти. Мало ли кто побеждает на всяких фортепианных конкурсах. Главным преступлением Груздева было то, что он норовил приударить за Ленкой Синицыной, но самое возмутительное, что она благосклонно принимала его ухаживания.

При виде Груздева, который в самый разгар работы легально, не таясь покидал школьный двор, Женьку прямо перекосило от негодования. Он воскликнул:

– Я чего-то не догоняю. Груздь что, самый умный? Все пашут в поте лица, а этот линяет?

В праведном гневе он даже забыл о том, что трудятся далеко не все. Некоторые члены коллектива удобно возлежат на матах и пялятся в окно.

– Так он же пианист. Небось в музыкалку пошёл, – высказал предположение Лёха.

– Ой, какие мы важные! Может, у меня тоже дел по горло, а я в школе торчу.

– Но мусор-то не убираешь, – справедливо напомнил Лёха и ностальгически добавил: – Лучше бы работали с остальными. Им там весело. Видел? Смеются…

– Нет, теперь я из принципа не пойду. Если Груздь слинял, то я тоже работать отказываюсь. Что же это получается? Он на пианино будет бренчать в своё удовольствие, а я, значит, мусорского сгребать? Дураков нету.

– Сейчас всё равно незаметно не уйдёшь. Полный двор наших, – урезонил друга Лёха.

– Значит, назло всем будем сидеть тут, – решительно заявил Женька.

– Скучно тут, – вздохнул Лёха.

Женька сверху окинул подсобку взглядом и, заметив на столе физрука секундомер, предложил:

– Давай я буду тебя тренировать на скорость по канату лазить.

– Тоже мне тренер нашёлся. Самому слабо хоть до середины доползти? – усмехнулся Лёха.

– Подумаешь! – фыркнул Женька. – Тренеру и не нужно самому париться. На чемпионатах видел тренеров? Там же одни старики, лет по пятьдесят. Три метра пробегут – уже одышка, а каких спортсменов готовят!

– Не хочу я лазить, – хмуро отказался Лёха.

– Тогда давай журнальчики полистаем. Занятно, что там спортсмены почитывают?

Женька протянул руку и достал с полки стопку журналов «Физкультура и спорт». Друзья так увлеклись разглядыванием красочных фотографий, что не заметили, как двор опустел. Ребята закончили уборку и разошлись по домам.

Первым опомнился Лёха. Он глянул в окно и озадаченно произнёс:

– Э, куда это все подевались? Ушли, что ли?

Женька посмотрел на часы, и глаза у него полезли на лоб.

– Вот это да! Знаешь, который час? Пятый! Все уже по домам сидят, обед трескают. Ну мы и лажанулись. Всё, Лёха, пора на заслуженный отдых.

Он соскользнул с матов и с гордостью посмотрел на товарища:

– Видал, как я съехал? Прямо бобслей. Ты так умеешь?

Лёха тоже попытался представить себя бобслеистом, но манёвр не удался. Пара верхних матов сверзлась следом за Лёхой и припечатала незадачливого спортсмена к полу.

– Тьфу ты, кажется, я в какую-то дрянь вляпался, – охнул Лёха, вылезая из-под матов.

Это оказалась вовсе не дрянь, а вполне качественная белая краска. Накануне в зале делали разметку и банку с остатками краски отнесли в подсобку.

– Всё. Доигрались. Теперь надо идти отмываться, – мрачно заметил Лёха.

– Не бойся. Главное, чтобы краска не взялась. Свежую мы её быстро ототрём, – успокоил бедолагу Женька.

Он вытащил из дверной ручки швабру, которая оберегала их покой, и друзья поспешили к выходу. Но тут их ожидал сюрприз. Дверь в спортзал оказалась запертой на ключ.

Женька подёргал за ручку и позвал:

– Эй, кто-нибудь!

На зов никто не откликнулся. Лёха изменился в лице.

– Что будем делать?

– Не трясись. Сейчас до кого-нибудь докричимся.

Женька постучал в дверь кулаком, но в школьном коридоре по-прежнему было тихо.

– Что там все оглохли, что ли?! Есть кто живой или нет?! – с возмущением крикнул Женька.

Лёха приложил ухо к двери и с тоской произнёс:

– Или нет… Как в фантастическом фильме. Помнишь, ты мне рассказывал? Человек просыпается, а на планете никого.

Приятели помолчали. Картина вырисовывалась довольно печальная.

– Всё из-за тебя. «Сбежим. Пусть дураки парятся», – передразнил Женьку Лёха. – «Дураки» уже давно дома, пообедали и телек смотрят. А мы тут…

– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем.

– Тебе хорошо. Ты чистенький, а я ещё и краской вымазался, – сокрушался Лёха.

Женька лихорадочно искал путь к спасению, и тут ему пришла на ум отличная идея. Он радостно воскликнул:

– Лёха, мы лохи! У нас же на службе технический прогресс.

– Ну? – буркнул Лёха, не понимая, куда клонит Женька, а тот возвестил:

– Сейчас я Синицыной эсэмэску пошлю. Всего-то дел.

Он взял мобильник и быстро набил: «Спасай! Срочно иди в школу».

Сообщение застало Синицыну в кафе-мороженом, куда ребята пошли всем классом по окончании работы. Получив послание, Синицына со вздохом произнесла:

– Опять этот придурок.