Прапор и Женя, странно блестя глазами, высказались за то, чтобы остаться тут и дождаться, когда хозяин протрезвеет, а заодно немного перекусить и отдохнуть. Впрочем, отдохнуть, что бы они ни понимали под этим словом, у них не получилось. Как только местные жители в лице пяти бабок, трех теток и одного однорукого мужика услышали, что явился перспективный покупатель, который скупает старые дома без разбору, они тут же начали предлагать Прапору дома один привлекательней другого. Причем, расхваливая свой товар, они безжалостно хулили дома конкурентов.

— Покупай у меня, милок, — шамкала какая-то ветхая старушка. — Мне от бабки достался. Отличный дом. Еще дед мой строил.

— Да кому нужна твоя развалина! Бери у меня, — вмешалась вторая старуха, чуть помоложе Октябрьской революции. — На озере стоит. Прямо на берегу!

— Ой, уморила! — захохотала третья бабка. — Озеро! Да оно давно в болото превратилось. Торфяное болото. В ём даже рыба не живет!

— А вот у меня как раз возле дома пруд, там рыбу вполне развести можно! — вмешался в торга единственный мужик. — Сначала осушить, торф и ил выгрести и в город на удобрение продать, а потом снова воду набрать и в нее карпа запустить! Покупай у меня, как раз удобное место!

— Да какая там рыба! — возмутилась тетка. — Совсем ты мозги пропил. Там же коровник на берегу стоит. Вся навозная жижа в этот пруд и стекает.

— Тот коровник давно пустой стоит! Как колхоз развалился, там коров не держат! — обиделся мужик. — А земля от навоза только плодородней сделалась! От матери мне дом достался. Покупай, не пожалеешь. Дешево отдам.

— Ты, соколик, для кого дом-то покупаешь? — прищурившись, спросила у Прапора еще одна бабулька. — Для матери? Так ей лес нужен. Грибы, ягоды, знамо дело. А так в деревне что делать? Огород да лес. Вот и все развлечение. У меня бери. Там до леса и километра не будет.

— Да откуда там лес? — возмутилась какая-то крепкая тетка с румяными щеками. — Это тебе, Матвеевна, по старой памяти там лес чудится. Давно уже весь твой лес на дрова вырубили!

Весь разговор происходил за общим столом, в обществе нескольких бутылок с местной водкой и немудрящей крестьянской закуской — отварной картошкой, посыпанной укропом и политой растительным маслом, солеными огурцами, зеленым луком и редисом. Вместо мяса на столе лежали серовато-зеленого цвета кружки. Мы долго пытались выяснить происхождение этого диковинного блюда, они оказались вареной колбасой, третьего дня привезенной из соседней деревни, куда время от времени все же добиралась автолавка.

Увлекшись изучением странного сорта колбасы, мы с подругами не сразу поняли опасность, исходящую от этого деревенского застолья.

— Поехали отсюда! — заныла Катька на ухо Прапору, пытаясь отнять у него стопку с неприятно пахнущей водкой. — Твоя мама ни за что не согласится жить в такой глуши.

— Зато природа какая! — отвечал ей изрядно поднабравшийся Прапор, для убедительности втягивая в себя ноздрями воздух и явно прикидывая, сколько верст отсюда до ближайшей автобусной остановки или железнодорожной станции, с которой его мамуля сумеет удрать в город. По всему выходило, что изрядно.

— Обалдеть! — заключил наконец очень довольный Прапор и опрокинул в себя еще рюмку.

Тут уж и мы с Маришей не смогли остаться в стороне.

— Что ты делаешь? — воскликнула Мариша, возмущенно глядя на Прапора. — Ты сейчас напьешься в зюзю, а кто нас повезет?

— Я и повезу! — ухмыльнулся румяный Прапор, которого совсем развезло.

— Ну да! Повезешь! До ближайшей канавы! — сказала Мариша.

— Тогда сама за руль садись, — предложил ей Прапор. — Ты же ничего не пила. А права у тебя есть.

И, сделав это заявление, он выбрался из дома, улегся прямо на травке во дворе и захрапел богатырским храпом, велев разбудить его, когда проснется хозяин того дома, который он собирался покупать.

Хозяин проснулся часа через два. Но, увы, мы с девчонками проморгали этот момент, когда относительно неплохо соображающего мужика нужно было хватать под белы рученьки и тащить осматривать объект продажи. В общем, когда мы вернулись с прогулки по окрестностям, то венки из полевых васильков, ромашек, колокольчиков и других цветов попадали у нас из рук.

Хозяин дома сидел в обнимку с осоловевшими Прапором и Женей, и они нестройными голосами пытались выводить «Березку».

— Это что же такое делается? — угрожающе надвинулась на мужиков Мариша. — Вы что, опять пьете? А ехать когда?

— А чего ехать? — пьяно осведомился мужик. — Дом я в прошлом году еще сторговал. Не продается он нынче. Поздно приехали.

— Прапор, ты откуда об этом доме узнал? — насупилась Катька.

— Из Интернета, — отозвался Прапор, которого, похоже, ничуть не обескуражила такая неудача. — А что?

— А что, если и остальные адреса окажутся такими же пустышками? — выразила я легкое сомнение в удаче нашего предприятия.

— Не окажутся, — заверил меня Прапор. — Сейчас поедем в соседнюю деревню. И все купим.

Он сделал попытку подняться, но тут же рухнул обратно на лавку. Женя уже мирно дремал, уронив голову на закуски. Его темные волосы украшали веточки петрушки, а в ухе торчал укроп.

— Нужно отсюда ехать, а то с этим сельским гостеприимством мы просто пропадем все, — опасливо пробормотала Мариша.

С огромными усилиями нам удалось растолкать Женю и пригнать его к «Ниве». Он сел в нее и тут же заснул. Мы проследили, чтобы он не вывалился из машины, и направились к дому за Прапором. К этому моменту тот был совсем плох. И передвигаться на собственных ногах уже не мог. Пришлось волоком тащить его к машине, закидывать на заднее сиденье и трамбовать, чтобы смогли влезть мы с Катькой. В конце концов мы с ней просто сели верхом на лежащего на боку и храпящего Прапора, Мариша взяла бразды правления, то есть руль, в свои руки, и мы поехали в следующую деревню, сопровождаемые прощальными криками гостеприимных селян.

Там в соседней деревне под названием Замостье нам с девчонками пришлось осматривать дом самим, так как мужики напрочь потеряли связь с окружающей их действительностью. К счастью, у нас имелась карта. А названия всех деревень, куда необходимо было заехать, хранились у Прапора в записной книжке. Так же как и имена их владельцев и их контактные телефоны. Сегодня утром Прапор созвонился с тремя хозяевами, которые заверили его, что обязательно будут показывать свои дома. К одному из них, а точней, к хозяйке, мы и двинулись, приехав в крохотную, всего на шесть домов, деревню. Показывала домик нам милая старушка. Мы его осмотрели, но нам он не понравился — сыро да и печь нужно было перекладывать. Огород совсем зарос крапивой и лебедой. Кусты смородины за зиму основательно вымерзли. А яблони и сливы нуждались в кардинальной обрезке, так как стали совсем старыми.

Пообещав в ближайшее время перезвонить старушке, мы двинулись дальше. До следующей деревни пришлось ехать около тридцати километров. Она была побольше. И дом тут поновей, чем все виденные нами прежде. При доме имелся прекрасный сад со здоровыми плодоносящими деревьями, уже покрывшимися многочисленными завязями, обещая принести к осени богатый урожай фруктов. Но, увы, цена дома оказалась несколько выше предельно допустимой, намеченной Прапором.