Причем значение абстрактных стратегических исследований с этой точки зрения настолько велико, что следует избегать их неоправданно завышенной оценки. Классические стратеги прекрасно знают об отсутствии у своей так называемой науки больших возможностей и постоянно указывают на опасность требования от нее того, что она дать не в состоянии. Они даже не употребляют само слово «наука», предпочитая более старый термин «искусство», и не допускают точной формулировки законов стратегии. Подобные законы, по их мнению, могут лишь ввести в заблуждение на практике, поскольку противодействия, которым они подвержены благодаря одним только непрогнозируемым человеческим факторам, чрезвычайно сильны. У юристов бытует поговорка, гласящая, что ничто не вводит в заблуждение сильнее, чем узаконенная максима. Но стратегической максиме, несомненно, в действии следует доверять еще меньше.

Резонный вопрос: какие же тогда осязаемые результаты можно получить благодаря теории? Если все, на чем нам приходится основываться, настолько неопределенно, как же сделать надежные выводы? То, что факторы бесконечно меняются и трудно поддаются определению, – правда, но следует помнить, что это только подчеркивает необходимость максимально твердых и определенных (насколько это возможно в конкретной ситуации) позиций. Чем более неясной представляется проблема, которую следует решить, тем больше решимости следует проявить в поиске отправных точек для начала действий, постоянно памятуя о возможных случайностях и их пагубном влиянии. И здесь на помощь приходит теоретическое изучение стратегии, которое может дать, по крайней мере, некую среднюю величину. Тщательное сопоставление событий прошлого показывает, что определенные линии поведения обычно дают определенный результат. Войны имеют тенденцию к принятию определенных форм с ярко выраженными отличительными особенностями, но эти формы обычно связаны с целью войны и ее значением для одной или обеих воюющих сторон. Методы боевых действий, подходящие для одной формы, могут быть неприемлемы для другой. Можно пойти еще дальше. Использование исторического и сравнительного методов дает вывод, что и человеческий фактор не так уж ненадежен. Можно утверждать, что определенные ситуации приводят либо нас, либо наших противников в определенное моральное состояние, и на этом можно основываться, производя разного рода расчеты.

Определив среднюю величину, легко сразу оказываться в более выгодном положении. С ней можно сравнить любое предложение, после чего прямо переходить к обсуждению весомости факторов, побуждающих к отклонению от этой величины. Любое дело следует рассматривать с точки зрения его достоинств. Но без некоего ориентира, от которого можно отталкиваться, нереально составить обоснованное суждение – остается только делать предположения. Конечно, в каждом случае будет наблюдаться большее или меньшее отклонение от средней величины, ведь самыми большими военными успехами были максимальные отклонения от нее. Но по большей части эти отклонения были инициированы гениями, которые пошли на это с открытыми глазами, увидев в сложившихся обстоятельствах достаточную причину для такого поступка.

Если взять аналогичный пример, то область стратегической теории сразу станет ясной. Навигации и относящимся к ней элементам сферы мореплавания приходится иметь дело с такими же многочисленными и ненадежными явлениями, как и ведению войны. Вместе они образуют искусство, которое, как и полководческое, всецело зависит от суждения отдельных индивидуумов. Законы штормов и приливно-отливных явлений, ветров и течений, а также всей метеорологии подвержены бесконечному числу случайных воздействий, но кто в наши дни станет отрицать, что благодаря теоретическому исследованию таких вещей искусство мореплавания стало намного надежнее? Такое изучение само по себе не сформирует моряка или штурмана, но без него современный мореплаватель не сможет качественно выполнять свою работу. Несмотря на то что шторма не похожи один на другой, а течения и вовсе иногда ведут себя непредсказуемо, нельзя утверждать, что изучение нормальных условий бесполезно для принятия практических решений.

Если применить такой же подход к стратегии, иначе говоря, если ее рассматривать не как замену суждению и опыту, а как средство сделать и то и другое более продуктивным, это никому не принесет вреда. Личное мнение и здравый смысл останутся хозяевами положения и помогут продвинуться в верном направлении, когда обилие фактов приведет в замешательство. Теория предостережет, если наметится поворот с проторенной колеи, позволит принять решение, необходимое и оправданное. Когда же начнется обсуждение «в верхах», она поможет удержать решение в определенных рамках.

Однако, помимо изложенного, в военной теории есть еще один момент, имеющий особое значение для морской державы. Принято, частично из-за удобства, а частично из-за отсутствия навыков научного мышления, говорить о морской и военной стратегиях, как будто это совершенно разные отрасли знаний, не имеющие общей платформы. Именно военная теория выявляет их тесную связь. Она показывает, что использование обеих – более масштабная стратегия, рассматривающая армию и флот как одно оружие, координирующая их действия и вырабатывающая курсы, по которым армия и флот должны двигаться, чтобы максимально реализовать свою мощь. Такая стратегия подтолкнет к обозначению функций армии и флота в войне, позволит каждой части вооруженных сил верно оценить ограничения и возможности приписываемых ей функций, осознать, когда следует поступиться собственными интересами ради высших или более срочных нужд другой. Иначе говоря, не приходится сомневаться, что военно-морская стратегия существует не сама по себе, что ее проблемы редко решаются (а то и вовсе никогда), руководствуясь только соображениями, связанными с флотом. Она является частью общей морской стратегии – более масштабного учения, которое утверждает, что для успешного ведения войны и полной реализации возможностей морской державы ее армия и флот должны рассматриваться и использоваться как инструменты, не менее тесно связанные между собой, чем части сухопутных вооруженных сил.

По этой причине вряд ли стоит рассматривать военно-морскую стратегию иначе, чем в непосредственной взаимосвязи с общей теорией войны. Иначе невозможно понять, каковы ее истинное значение и факторы, на нее воздействующие.

Итог работы любого исследователя – подробная карта местности, на которой он путешествовал. Но для тех, кто после него приступал к работе в той же области, эта карта – первое, с чего следует начать. Так же и со стратегией. Прежде чем начать ее изучение, необходимо найти карту, которая сразу покажет участок для исследования и основные черты, определяющие его форму и характеристики. Такую карту может дать только «теория войны». По этой причине, исследуя войну, нужно овладеть основами теории, а уж потом пускаться на поиски практических выводов. Война настолько сложна и многогранна, что без такого руководства есть риск заплутать среди дорог, на каждом шагу изобилующих препятствиями. Если значение стратегии и в сухопутной войне не подвергается сомнению, то в войне на море, где условия стократ сложнее, нужда в ней еще более велика.