деньги. И не просто деньги, а большие деньги. Деньги не только накормят, напоят, обуют и оденут, но и предоставят на выбор все блага жизни. А благ этих, по мнению подростка, было не перечесть. И хотелось почти всего, на что падал взгляд молодых глаз или о чем слышало ухо.

Не думал Ефим тогда, что под конец жизни, будучи богачом, он поймет, что был неправ. Сама жизнь заставит его поменять свою точку зрения. Деньги оказались бессильны вернуть ему здоровье и подарить сына.

За неимением детей у самого Ефима и брата Захара недобрые языки пророчили все дядино наследство Ираиде. Как-никак она внучка родной сестры Ефима Яковлевича Марии. А роднее-то все равно никого нет.

Только сам Ефим думал иначе. Ему хотелось передать свои деньги и сохранившиеся акции в руки наследнику. Не доверял он женскому уму и женской хватке. Продолжал упрямо придерживаться патриархальной точки зрения, что дело мужчины зарабатывать, а женщины – тратить. И дай женщине большие деньги, она их по ветру пустит. Никакая эмансипация не была ему указом. А слово «феминизм» он вообще считал ругательством. Открыто перечить Масальскому никто не решался. Он хозяин. А хозяин, как известно, барин и не только своим деньгам, но и многочисленной родне, кормящейся его милостями.

О родне своей Ефим заботился не напоказ, а искренне считая, что это его долг. По крайней мере, до той минуты, пока не закроются навеки его глаза и он не покинет эту землю.

Пока же Ефим продолжал надеяться, что брат его Захар, вняв уговорам старшего брата, все-таки обзаведется семьей и сыном. Надежда эта противоречила здравому смыслу. Брат Захар всю жизнь жил легко. Летал с одного места работы на другое, как мотылек с одного цветка на другой.

Судьба послала ему в жены хорошую добрую женщину. Но Захар не смог удержать ее. Скорее всего, и не старался, рассматривая жену как якорь, что удерживает его на одном месте. А Захару всегда летать хотелось. Жаль, что не в прямом смысле, а только в переносном. Короче, был он как перекати-поле.

Что же поддерживало веру в него Ефима? Может быть, то, что брат никогда не бедствовал, денег у Ефима не просил и жил на те, что сам зарабатывал.

Играло свою роль и то, что других наследников мужского пола у Ефима не было.

И вот теперь вся родня Ефима Яковлевича Масальского должна была съехаться в его особняк, чтобы встретить Новый год.

Пока он жив, полноправной хозяйкой его дома была Диана Артемьевна Овчинникова, которую он считал не домработницей, а домоправительницей. Много лет женщина была его помощницей и доверенным лицом. Ефим Яковлевич доверял Диане Артемьевне, как самому себе. А в некоторых вопросах ее слово и вовсе было решающим. Такая двойственность натуры – недоверие к женщинам и их способности управлять делами и оттого желание завещать все только мальчику и при этом такое доверие к домоправительнице и помощнице в делах – уживалась в одном человеке, не замечавшем очевидное противоречие. Вместе с матерью жил в доме и сын Дианы Артемий Ефимович Овчинников.

Злые языки болтали, что Артемий его ребенок. Но это было не так. Когда Ефим встретил Диану и предложил ей работать у него, женщина уже имела грудного сына при полном отсутствии денег. Муж ее отправился на заработки и сгинул. Диана продолжала ждать его и разыскивать собственными силами. Но о судьбе его стало известно только после того, как к поискам подключился Масальский. Выяснилось, что корабль, на котором находился муж Дианы, был брошен хозяином судна на произвол судьбы в одном из африканских портов, где мужчина заболел и скончался. Из всей команды уцелело всего несколько человек. Молодая женщина сильно горевала. «Видно, большая любовь у них с мужем была», – думал Масальский, и, вспоминая свою Люсьену, искренне сочувствовал Овчинниковой. На плаву Диану удержали сын и работа, которой Масальский в то время так нагружал ее, чтобы у молодой женщины не оставалось и минуты, свободной для переживаний. Разве что только ночь оставалась в ее распоряжении, но Диана так уставала за день, что засыпала тотчас, как только голова ее касалась подушки. Для Артемия Масальский нанял сначала опытную няню, а потом и гувернантку. Когда мальчик подрос, его отправили в элитную школу. После ее окончания Ефим Яковлевич уже выбрал для него учебное заведение за границей. Но Артемий неожиданно проявил характер и взбунтовался. Ефим Яковлевич попервоначалу даже дара речи лишился. Потом уж было собрался поставить парня на место, но вовремя опомнился. Он ему не отец. Пусть Диана сама с сыном разбирается. Но Артемий решил свою судьбу сам. Он увлекся ландшафтным дизайном, поступил в вуз на заочное отделение. А у Масальского получил должность садовника и, всем на удивление, организовал небольшой, но удивительный по красоте своей зимний сад.

Глава 2

В то утро, когда родные начали съезжаться к Масальскому, стоял сильный мороз. Диана, навестив Ефима Яковлевича в его комнате, принесла с собой мобильник и сказала: «Посмотрите, какая красота!» – и сунула сотовый в руки Масальскому. Перед его глазами и впрямь предстала удивительная, редкостная картина – солнце меж столбов. Такое чудо могли сотворить только ударившие сильные морозы.

– Ты когда это снимала? – спросил Масальский.

– Только что, – ответила женщина.

– Кто-нибудь уже приехал? – перевел Ефим Яковлевич разговор на интересующую его тему.

– Пока только Маша и Ираида с мужем. Да вы не волнуйтесь, скоро и другие подтянутся, – невесело усмехнулась Овчинникова.

– С чего это ты, Диана, взяла, что я волнуюсь? – пожал плечами Масальский.

– Это я так, к слову, – отозвалась домоправительница. – Просто вспомнилось «Гости съехались на дачу».

Масальский понимающе кивнул.

Семья в полном составе собралась у дяди к обеду. Женщины наперебой предлагали Диане Артемьевне помощь, но она отнекивалась. Все, что нужно было сделать, было сделано заранее. В доме была хорошая кухарка и две старательные горничные. Вносила свою лепту и постоянно жившая в особняке Ольга Геннадьевна Мелихова. Несмотря на то что у Ефима Масальского не было с ней родства, он звал ее тетей и не собирался лишать крыши над головой, даже жалел старуху, ведь она так же, как ее родная племянница Мария, лишилась дочери и зятя, оставшись с внучкой на руках. Но если у Марии внучка уже не только выросла, но и замуж вышла, Ольге Геннадьевне предстояло еще растить и растить свою внучку. Дочь ее замуж вышла рано, но родила поздно. К тому же внучка Сонечка часто болела, ей требовались дорогие лекарства и хорошее питание. Все это семье, состоявшей из бабушки и внучки, предоставлял Ефим Яковлевич.

Ольга Геннадьевна в буквальном смысле слова молилась на него и за него. В храме,