Небольшой огородик, сад и за деревьями удивительно крепкий, ухоженный дом, вид которого, признаюсь, приподнял мне настроение.

- Только ключи у Николаича взять надо. Сима ему их отдала на хранение. Это я точно знаю, - заявил мой провожатый.

- Николаевич? – уточнила я. – А кто это? – а сама уже представила себе еще одного старичка с трубкой и в кожухе.

- Да вот его дом. Соседний, - указал на строение через дорогу мой провожатый.

Я перевела взгляд и увидела добротный дом в два этажа. С верандой, каменным, но невысоким, забором, дорожками, посыпанными гравием, и машиной-внедорожником, стоявшей под тентом. И как-то от увиденного образ добродушного старичка в телогрейке плавно сменился на образ молодого и довольно упитанного мужичка. При этом, не сомневаюсь, он был крайне хозяйственным и педантичным. Слишком уж ухоженным выглядели и дом, и двор. Даже пара кур, пробежавших по дорожке с квохтаньем, выглядели опрятно и чистенько.

- Пойдем, Вася, - сказал дед Степан и толкнул резную калитку во двор, после чего, едва ступив на дорожку, заголосил: - Николаич! А, Николаич! Ты дома?

Я протиснулась следом. Оставила сумку у забора и стала ждать, кто выйдет из дома.

- Машина здесь, значит, должон и хозяин быть тут, - обернулся ко мне старик, после чего дыхнул в лицо табаком и улыбнулся.

- Серафима Геннадьевна доверяла этому человеку? – зачем-то спросила я.

- А как же. Мы тут ему все доверяем. Но я рад, что ты приехала, - непонятно ответил старик. – А то Николаич сам ужо не справляется. Он-то не по тем делам мастер.

- Не поняла? – проговорила, вскинув брови. Что несет этот старик? И почему это он мне рад?

Ответа не последовало. Так как на крыльцо из дома вышел тот самый Николаевич.

Я только подняла глаза, как застыла в удивлении. Мужчина оказался совсем молодым. Лет тридцать с небольшим. Зато приметный такой дядька. Крупный, с широкими плечами и богатырским ростом. Он был одет в потертые джинсы и белоснежную майку, так не вязавшуюся с образом деревенского богатыря.

Совсем не вязался с современным нарядом и образ самого мужичка. Лохматый, заросший, с усами и бородищей, он сурово взглянул на нас со Степаном и спустился вниз, шагая тяжело и недовольно.

- Что уже произошло? – спросил он, а сам зыркнул на меня, да так, что на миг показалось, будто меня отрентгенили и отсканировли этими глазами, темными, как два глубоких омута. Сглотнув, сипло произнесла:

- Здрасте!

- Здрасте, - передразнил он.

- Да вот, Николаич, это внучка Симы пожаловала вступать в наследство, - пыхнул трубкой старик, ничуть не обидевшись на хмурый взгляд и неприветливый тон хозяина дома. – Так что, оставляю ее на тебя. Сима-то тебе поручила наследников приветить. Вот и привечай. А я пошел. У меня еще дел по горло.

«Ага! – подумала я. – Наверное, на лавке сидеть и в небо пыхтеть, вот и все его дела», - но вслух произнесла: - Спасибо, что проводили, дед Степан.

- Бывай, - он вышел, хлопнув калиткой и я осталась наедине с бугаиной, от одного вида которого тряслись поджилки.

- Добрыня, - он протянул широкую ладонь, а я со страху возьми да ляпни:

- Никитич?

Ага. Глаза здоровяка потемнели. Шутка не удалась.

- Волков Добрыня Николаевич! – он поймал мою тонкую руку и сжал так, что я пискнула. Хватка у дядьки поистине оказалась медвежьей. Впрочем, он и сам мне напоминал медведя.

- Василиса… - начала было я, когда Николаевич усмехнулся и прежде, чем успела назвать фамилию, выдал:

- Прекрасная или Премудрая? – а сам глядит так насмешливо, что я поспешила руку высвободить из плена его лапищи.

- А я два в одном, - нашлась с ответом. – Родители постарались.

Добрыня хмыкнул.

- Ну, тогда покажите ваши документы, Василиса Прекрасная, - произнес здоровяк и кивнул на дом. – Зайдете? Там будет удобно.

- Нет, спасибо, - я открыла сумочку и достала все необходимое, после чего протянула документы Николаевичу. Он документы сгреб. Открыл и принялся изучать, в то время как я принялась рассматривать его лицо.

Впрочем, под такой бородищей, разросшейся обильно по физиономии соседа, мало что разглядишь. Черты лица показались крупными. Да и он сам был какой-то массивный, на вид неловкий, как и все подобные люди. Но я разглядела.

Добрыня оказался вполне симпатичным мужчиной. Прикинув в уме, каким он станет, если сбрить все это безобразие с его лица, вдруг поняла, что возможно, этот тип тот еще красавчик. И глаза выразительные, и черты, хоть крупные, но не портят общий вид. Сам он весь был ладный. Под простой одеждой красовались литые мышцы и ни единого грамма лишнего жира.

- Пойдемте, покажу владения, - мне вернули бумаги. – Только сначала возьму ключ от вашего дома.

Он вернулся быстрее, чем я положила бумаги в сумочку. Вскинула голову, а он тут, как тут. Стоит, возвышается, словно скала. В руке зажат ключ.

- Пойдемте, - повторил бородатый и мы двинулись прочь с его двора на дорогу.

Добрыня отпер калитку, запертую на простой засов, толкнул ее в сторону и пропустил меня вперед, как настоящий джентльмен.

Улыбнувшись, ступила за калитку и, почти сразу, еще не сделав даже шаг в направлении дома, взвизгнула, когда под ноги метнулось что-то большое и черное.

- А!

Наверное, мой вопль услышала вся деревня. Но провожатый детина не торопился прийти на помощь девице в беде. Вместо этого он спокойно наклонился и поднял с земли то самое черное и живое. Кота или кошку. Так сразу и не поймешь, не заглянув под хвост. Живность оказалась здоровенной, размером с немаленькую собачку.

- Это Маруся, - представил мне кошку Добрыня. – Она принадлежала бабе Симе. Теперь она ваша, - а сам почему-то так насмешливо зыркнул, что я невольно свела брови и воззрилась на Марусю.

- Это чем же ее бабушка кормила? – подумала, только мгновение спустя сообразив, что высказала мысли вслух.

- Маруся из крупных кошек, - Добрыня почесал зверище за ухом. Кошка посмотрела на меня вполне осознанно. Вот как Николаевич несколько минут назад, отсканировав и отрентгенив меня. Даже холодок прошел по спине.

Зверь оказался очень крупным. С желтыми зеркалами глаз, короткошерстный и явно неласковый. Не было в ней того, что я привыкла видеть в кошках. И на ласку соседа она почти не отреагировала. Сидит на его руках и смотрит, пристально так, не по-кошачьи, словно изучает. Брр…

- Очень, вижу, крупная. Мне ее не прокормить, - пошутила. В голове мелькнула мысль погладить кошку, но отчего-то передумала. Слишком уж недобро киса таращится.

- Прокормите, - Волков опустил Марусю на землю. Кошка и не подумала куда-то убежать. Села, обвила тельце хвостиком, запрокинула крупную голову и продолжила сканирование. – Маруся хорошая охотница. Мышей и крыс в доме нет. Она следит.