Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но рассказать им о переезде значило признаться в разрыве отношений с Власовым и вдаться в расспросы, а сегодня хотелось тишины. Наконец-то насладиться одиночеством. Признается она в выходные, они как раз договаривались встретиться. А пока будет сильной и независимой.
Две руки — две коробки. Этим руководствовалась Аня, устанавливая один ящик на другой, но никак не подумала, что за высотой не увидит ничего, дальше своего носа. Только эти коробки были жизненно необходимы, а спускаться второй раз лень. Ей еще ужин себе сооружать. Праздничный. Будет радоваться одиночеству.
Кое-как закрыв багажник, Аня развернулась и сделала несколько шагов в направлении подъезда, как наткнулась на преграду. Равновесие на плохо присыпанном песком тротуаре вмиг потерялось, и она только надеялась, что ящик с ее любимыми кружками не окажется на асфальте.
— Ловите коробки! — вскрикнула она, удерживая нижнюю в руках, и плюхнулась на пятую точку, зажмуриваясь.
— Вы там кирпичи носите? — забасили сверху, и Аня испуганно приоткрыла один глаз. — Вы как, в порядке? Может, надо было все-таки вас ловить?
— Ни за что! — возмутилась Аня, совсем не грациозно поднимаясь на ноги. Но то, как она будет выглядеть в глазах незнакомца, ее мало волновало. Главное — спасти кружки! — Спасибо, что послушались и спасли посуду от преждевременной кончины.
— Пожалуйста. Давайте помогу донести, мне как раз в этот подъезд.
— Я на четвертом живу, — пискнула Аня, надеясь таким образом отпугнуть незнакомца. В тусклом уличном освещении его было не разглядеть, но, судя по одежде, на грабителя или алкоголика он похож не был.
— Соседка, значит, — задумчиво протянул мужчина, разглядывая ее с ног до головы. — Что ж, будем знакомы. Я Саша.
Часть 2. Ёлки-иголки
Возможно, разрывать отношения за две недели до Нового года — плохая идея, но сейчас, окончательно обустроившись в квартире, Аня чувствовала себя как никогда окрыленной. Больше не надо было думать о свежем ужине, идеально выглаженных рубашках и стараться во всем угодить: у Ани была она сама, и такой расклад более чем устраивал.
Подруги восприняли новость по-разному: Юля расстроилась, потому что теперь, окольцевав школьную любовь, грустила из-за Аниного одиночества, думая, что та чувствует себя ужасно. А вот Маша наоборот порадовалась: ей Власов никогда не нравился. Зато тему долго не мусолили — перешли к важным вопросам, к обсуждению предстоящего праздника. Поскольку Аня осталась не у дел, так еще и без Кубы, Юля пригласила к себе: они с Максимом собирали застолье с друзьями.
Машка же впервые отделилась от школьной подруги и выбрала ночь в ресторане, намекнув Ане на компанию: «И повеселимся, и познакомимся с кем-то лучше твоего Власова».
Быстро принять решение не получилось, поэтому, чтобы не огорчать обеих, взяла время на подумать. Знакомства с мужчинами в планы Ани не входили, она не собиралась заводить даже легких интрижек. На семейный праздник Красновых идти тоже не было желания: там ее бы непременно настигло чувство одиночества, потому что все будут парочками. Машка уговаривала до последнего: звонила и тридцать первого днем, намекнув, что еще можно все решить.
Аня наотрез отказалась, сказав, что неважно себя чувствует. Впервые врала подругам. Считала, что во благо. Они и так переживали, а так наверняка бы решили, что Аня обложится сладостями и холодным шампанским и проревет всю ночь в подушку, глядя на фото Власова. Но настроение у нее на удивление прекрасное.
Предпраздничные хлопоты оказались только в радость. В распорядке дня нашлось место даже для селедки под шубой. Аня так и не поняла, зачем ее приготовила: селедку она не любила, но детские воспоминания, бережно хранящиеся в подсознании, упорно ассоциировали розовый майонез с Новым годом. В конце концов, она всегда могла отвезти салат домой, правда, для этого предстояло увидеться с мамой и признаться, что с Олегом она больше не вместе.
Какой-нибудь психолог сказал бы, что Аня пыталась компенсировать сейчас то, чего была лишена в последние годы, и наверняка бы поставил ей диагноз. Но с недавних пор, послушав несколько выступлений Лабковского, она упорно решила следовать транслируемой им философии: делать то, что нравится, и не делать того, что не нравится.
А нравился Ане «Цезарь», он еще хорошо сочетался с шампанским, поэтому быстро собрав салат и чудом не спалив сухари в духовке, она замариновала мясо, искренне не понимая, почему приступ готовки напал на нее именно сегодня, когда она одна дома.
К восьми вечера она поняла, что дома всего одна бутылка шампанского и нет главного украшения праздника: ёлки! Конечно, можно решить эти проблемы простой поездкой в гипермаркет, но мозг требовал живое дерево, чтобы в квартире пахло хвоей и мандаринами. Дальше в ряду стоял глинтвейн и любование гирляндой. Чем не новогодняя медитация.
Дерево нашлось недалеко от дома, правда, не ель, а сосна, но зато пушистая и ровная. Мужчина долго усмехался и качал головой, но девушку в столь позднем визите не упрекнул, даже помог погрузить сосну в багажник, который с трудом закрылся.
— Тяжелая, как сама понесешь? — хрипел он, загружая дерево. — Может, до дома с тобой доехать?
— Не надо, спасибо. Сама справлюсь. С наступающим! — еще поездок не хватало с продавцом. Тем более когда в планах еще магазин. Иначе стоять ёлке просто зеленой.
Игрушки куплены, продукты по списку уже в тележке, и вот Аня мчит домой. До Нового года два часа, а у нее ёлка не украшена и она не накрашена. Надо срочно исправляться.
Вот только на деле все не так просто, как кажется. Если пакеты поднять легко, то сосна весит прилично. Жаловаться на судьбу и несправедливую вселенную сегодня нельзя, а то они дамы обидчивые, еще хуже чего подкинут в честь праздничка. Поэтому Аня, тяжело вздохнув, предприняла очередную попытку вытащить дерево. Не встречать же Новый год у багажника.
— Снова нужна помощь, соседка? — раздался за спиной Ани мужской голос, и она обернулась, хмурясь и воскрешая в памяти прошлую встречу с соседом Сашей. Две недели назад он помог ей перенести коробки
