Эмма не воспользовалась лимузином с шофером. Ей хотелось несколько минут побыть в одиночестве, поскольку она прилетела прямо на похороны и еще ни минуты не оставалась наедине сама с собой и своими мыслями.

Она отошла подальше к ивам и оттуда обозрела ухоженную лужайку, а потом еще раз остановила взгляд на свежей могиле. В следующий раз, когда она приедет сюда, здесь будет уже стела из серого мрамора с силуэтами кошек поверху, которые сопровождали Мэгги в течение всей жизни и которые после смерти станут охранять ее покой. Еще на стеле будет выбито имя Мэгги, даты ее рождения и смерти и эпитафия: «Жизнь для живых… Живите».

Все это ей было известно, потому что стела, заказанная много лет назад, стояла у Мэгги в гараже. Когда Эмма в первый раз увидела ее, она пришла в ужас от мысли, что бабушка может умереть, как все. Но та только улыбнулась.

– Крошка, умрет лишь мое тело, – сказала она, погладив девочку по худенькому плечику. – А я всегда буду жить здесь.

Сейчас, вспомнив это, Эмма даже не заметила, как улыбнулась. Она оттянула воротничок, чтобы воздух немного остудил ее пылающую шею. Здесь было не так жарко, как в Сенегале, откуда она прилетела, но так же влажно. Хорошо еще, что она коротко стрижет свои огненно-рыжие кудри. И все-таки пора в тень…

Эмма решила отправиться за чемоданом, который оставила на автобусной остановке, и попытаться снять комнату в единственном на всю округу мотеле Уэбстера. Она шла, погруженная в собственные мысли, и, когда из-за разросшейся магнолии вышел мужчина и преградил ей дорогу, она вскрикнула от испуга.

– Не очень-то вы спешили, – холодно произнес он, так что Эмма даже поежилась и пристально посмотрела на него.

– Простите?

– Вы должны были прилететь хотя бы на несколько дней раньше, не говоря уже о неделях.

Эмма растерялась, но не позволила себе расслабиться и тотчас взяла себя в руки. Она привыкла прямо смотреть в глаза любой опасности, ведь она была старшей из шестерых детей, к тому же ей пришлось многому научиться, работая ответственным секретарем департамента иностранных дел.

Однако стоявший перед ней мужчина и не думал отступать. И Эмма продолжала внимательно изучать его. Длинный нос, твердая линия рта, задиристо вздернутый подбородок, глубоко посаженные холодные серые глаза, хмуро смотревшие на нее из-под черных бровей. Длинные ресницы, как ни странно, смягчали суровое выражение его лица.

Наконец она отвела глаза и попыталась вспомнить, кто бы это мог быть.

– Вы ничего не хотите сказать? – приблизившись к ней, прорычал мужчина.

Высокий и крепкий, он стоял совсем рядом, так что Эмма вполне могла бы испугаться, но она не сдвинулась с места. Про себя она порадовалась, что тоже высокого роста, почти под стать ему.

– Вы меня, по-видимому, знаете, – спокойно проговорила она. – А вот…

– Еще бы не знать! – огрызнулся мужчина. – Вы племянница Мэгги. – Он всплеснул руками и еще выше вздернул подбородок. – Ваши фотографии развешаны по всему ее дому.

Опустив глаза, Эмма заметила, как он нервно сжимает и разжимает кулаки.

– А вы?.. – терпеливо выслушав его, спросила она.

– Брент Форрест.

Сосед Мэгги! Так, значит, именно этого мужчину с волевым лицом бабушка называла «замечательным молодым человеком».

– Мистер Форрест. – Она кивнула, ничем не выдавая своих чувств.

Ей не в первый раз приходилось скрывать их, и она давно научилась делать это почти автоматически. Это стало частью ее личности так же, как и ее манеры.

– Вы не ответили на мой вопрос?

– Не сейчас, мистер Форрест. – Эмма тряхнула головой.

– Нет, сейчас, – сквозь зубы прошипел он, не сводя с нее обвиняющих глаз. – Я хочу знать, почему вы не нашли времени приехать к вашей тетке. Она все время только и говорила о вас. Мечтала увидеться с вами. Как же она вас ждала! Каждую минуту!

Эмма открыла рот. На мгновение кровь отхлынула от ее лица, так что на нем выступили веснушки, схожие с коричневыми пятнышками на белом мраморе.

– Я была в Сенегале. Это в Западной Африке, на другом краю света! – едва сдерживаясь, проговорила она.

– У вас что, не бывает отпуска?

– Бывает. Я как раз хотела повидаться с ней, но так получилось…

Он прищурился.

– Что получилось? Пришло приглашение заманчивее?

Эмма судорожно вцепилась побелевшими пальцами в сумочку.

– Я не обязана перед вами отчитываться. Мы ведь с вами не знакомы.

– Зато я с вами знаком, – не отступал он. – И даже очень хорошо.

– Вы, вы… – Ярость охватила Эмму, и ей никак не удавалось взять себя в руки. – Бесчувственный истукан! Я только что ее похоронила. Я любила Мэгги.

– И я ее любил. Она была моим лучшим другом. – Он так искренне произнес это, что ярость уступила место любопытству.

Она внимательно посмотрела на него, не обманывает ли он, и стала рыться в памяти, словно заново перечитывая письма Мэгги и ища в них информацию о Бренте Форресте.

«Знаешь, дорогая, он зол на весь мир, ведь ему пришлось столько пережить! А всего-то и надо, что немного сочувствия и понимания».

Пожалуй, ему сейчас больше всего нужен намордник, так, по крайней мере, подумала Эмма.

Трудно поверить, что ее нежная чувствительная бабушка дружила с таким человеком. Однако Эмма не могла не признать, что он искренне огорчен ее смертью. Лицо у него было печальным и измученным.

– Я понимаю, как вам тяжело… – заговорила она, решив утешить его.

– Еще не хватало, чтобы вы меня пожалели! – Он отступил на шаг и сложил руки на груди. – Я знаю, почему вы опоздали, даже чуть не пропустили похороны.

– Произошла путаница… – Она замолчала. – Я вовсе не обязана перед вами отчитываться, – повторила она, вздергивая подбородок. – Послушайте, почему бы вам не убраться с моей дороги?

Она невольно оглядела его. Голова откинута назад, плечи расправлены – любой король мог бы позавидовать такой осанке. Эмма вновь решила обойти его, и на этот раз он не стал загораживать ей тропинку.

Девушка убеждала себя, что не из-за чего расстраиваться. И все-таки жаль, что он столь грубо обошелся с ней. Ей так хотелось поговорить о Мэгги. Но нет, только не с ним.

– Дурак, – пробормотала она чуть слышно, быстро удаляясь от него.

Она не оглядывалась, хотя слышала позади себя его шаги. Ну почему ему надо идти за мной? – с досадой подумала Эмма.

Теперь Эмма не сомневалась, что он был одним из многих людей, которым Мэгги помогала всю свою жизнь. Ее старой родственнице не раз удавалось вселить бодрость в тех, кто уже отчаялся и давно разочаровался в жизни.

Грустно покачав головой, Эмма остановилась на углу и оглядела сонную главную улицу Уэбстера. Кладбище располагалось на южной окраине города рядом с белой церковью, построенной еще – это она знала точно – в пятидесятых годах прошлого столетия. Главная улица тянулась между усеянными коттеджами холмами и в нескольких милях от города вливалась в большую дорогу.