Это лето началось не так, как предыдущее. Все мы, за исключением Тибби, которая уезжала в киношколу в Вирджинию, решили остаться дома. Мы очень хотели проверить, сохранится ли волшебство Штанов, если мы останемся вместе. Но все произошло совсем не так, как мы задумали, и первой начала рушить наши планы Би.

Кто может объяснить? Храни Господь того, кто пробовал.

Лорд Байрон

* * *

Бриджит сидела на полу в своей комнате, и у нее бешено колотилось сердце. На ковре валялись четыре письма, адресованные Бриджит и Перри Бриландам, все с марками Алабамы. Отправитель — Грета Рандольф, их бабушка.

В первом конверте, пятилетней давности, было приглашение посетить службу за упокой Марлен Рандольф Вриланд в Объединенной методистской церкви Берджеса, штат Алабама. Во втором письме, написанном четыре года назад, говорилось о смерти их деда. Еще там было два чека, каждый на сто долларов — небольшой прощальный подарок от него. Через два года пришел еще один конверт с огромным генеалогическим древом семей Рандольф и Марвен. «Ваше Наследие», — написала Грета сверху. Наконец, четвертым письмом, датированным прошлым годом, бабушка просила Бриджит и Перри навестить ее, как только они смогут.

Бриджит никогда не видела этих писем — и тем более не читала. Она нашла их в кабинете отца. Они лежали вместе со свидетельством о рождении, школьными отчетами, медицинской картой, лежали так, будто ей вручили их своевременно и она просто убрала эти письма, чтобы сохранить.

Руки Бриджит дрожали, когда она вошла в комнату к отцу. Он только что вернулся с работы и, как всегда сидя на кровати, снимал ботинки и носки. Когда Бриджит была совсем маленькой, она любила ему помогать, а отец говорил, что это для него самое приятное событие за день. Тогда она волновалась, не слишком ли мало у папы радостей в жизни.

— Почему ты их мне не отдал? — закричала Бриджит. Она подошла ближе, чтобы отец увидел письма. — Это же мне и Перри!

Отец посмотрел на Бриджит так, будто плохо ее слышал, хотя она почти кричала. Потом он помотал головой, словно не понимал, чем это Бриджит размахивает прямо у него перед носом.

— Я не общаюсь с Гретой и попросил ее перестать писать, — сказал он так, словно это было совершенно естественно и не имело никакого значения.

— Но ведь письма мои! — снова закричала Бриджит. Это было важно. Для нее это имело очень большое значение.

Отец явно устал после работы. Он казался заторможенным, слова доходили до него с трудом.

— Ты еще маленькая. А я твой отец.

— А что, если они мне были нужны?! — завопила Бриджит еще громче.

Папа внимательно разглядывал ее рассерженное лицо. Не дожидаясь ответа, еще не успев сообразить, что делает, она выпалила:

— Я поеду! Бабушка меня приглашала, и я поеду!

К ее удивлению, отец воспринял это спокойно:

— Ты поедещь в Алабаму?

Бриджит кивнула.

Отец медленно снял носки, затем ботинки. Его ноги показались Бриджит совсем маленькими, а сам он каким-то жалким.

— Как ты собираешься это осуществить? — спросил отец.

— Сейчас лето. И у меня есть кое-какие деньги. Он на минуту задумался, но, по-видимому, не нашел ни одного довода против.

— Я не доверяю твоей бабушке, — сказал он наконец. — Но не стану запрещать тебе ехать.

— Чудесно, — огрызнулась Бриджит.

Она вернулась к себе в комнату и вдруг поняла, что началось новое лето. Она собиралась в дорогу. Здорово, когда есть куда ехать.

— Угадай, что?

Когда Би так говорила, это означало, что Лене предстоит внимательно слушать.

— Что?

— Я завтра уезжаю.

— Ты завтра уезжаешь, — повторила Лена.

— Да. В Алабаму, — сказала Би.

— Шутишь. — Лена сказала это машинально, потому что Би никогда не шутила.

— Собираюсь навестить бабушку. Она мне написала, — объяснила Би.

— Когда? — спросила Лена.

— Ну… вообще-то пять лет назад. Я имею в виду первый раз.

Лена была ужасно удивлена, что не знала об этом раньше.

— Я сама только что узнала. Папа мне не отдавал письма, — объяснила Бриджит.

Би говорила уверенно, значит, она не сочиняла.

— Почему?

— Он винит Грету во всех смертных грехах. Просил ее отстать от нас и ужасно злился, что она писала.

Лена и раньше не верила в благородство папы Бриджит, поэтому отнеслась к этому известию совершенно спокойно.

— Ты уедешь надолго? — спросила она.

— Пока не знаю. Может, на месяц или на два. — Она немного помолчала. — Я спросила Перри, не поедет ли он со мной. Он прочитал письма, но отказался.

И это не удивило Лену. Когда-то Перри был милым мальчуганом, теперь же он превратился в замкнутого подростка.

Волновало Лену другое. Они собирались вместе провести лето, вместе устроиться на работу. Но в то же время ей вдруг стало очень спокойно, потому что такая выходка была в духе прежней Би.

— Я буду скучать по тебе. — Голос Лены задрожал, а к горлу подступил ком. Конечно, она будет скучать по Би, но обычно Лене становилось грустно еще до того, как она произносила эти слова. Сейчас все было наоборот: ей стало ужасно грустно и лишь потом она сообщила об этом Би.

— Нет, Ленни, это я буду скучать по тебе, — нежно проговорила Би, удивленная столь резкой переменой настроения подруги.

Сама Би очень изменилась за последний год, но главные черты ее характера остались прежними. Большинство людей, и сама Лена в том числе, боятся, когда чувства выходят у них из-под контроля. Би была другой. Она всегда жила чувствами, и в эту минуту Лена была благодарна ей за это.

Тибби уезжала на следующий день, но она еще не собрала вещи и не начала готовиться к ежегодной встрече с подругами в классе аэробики «У Гильды». Когда Бриджит вошла, Тибби лихорадочно кидала что-то в большой чемодан.

Бриджит присела на комод и стала наблюдать за тем, как Тибби вытряхивает содержимое своего стола на пол. Она искала шнур от принтера.

— Посмотри в шкафу, — предложила Бриджит.

— Там нет, — огрызнулась Тибби. На самом деле она боялась открывать шкаф: он был доверху завален разными нелепыми вещами, которые вроде были и не нужны, но выкинуть их не поднималась рука (например, клетку умершей морской свинки). Тибби казалось, что, если она откроет дверцу, содержимое шкафа обрушится на нее и задавит насмерть.

— Я точно знаю, это Ники стащил шнур, — проворчала Тибби. Ники был ее трехлетним братиком, который имел обыкновение брать вещи сестры и запихивать в самые неподходящие места.