— Пожалуйста, — шепчет он.

Я достаю пистолет и целюсь ему в лоб. Как раз в тот момент, когда я собираюсь выстрелить, Кай произносит мое имя и кивает в другой конец хижины.

Я смотрю туда, куда он указывает, и сталкиваюсь с глазами, полными ужаса. Ее идеальное лицо искажено от страха. Океанский бриз развевает ее длинные волосы цвета оникса, рассыпанные по плечам, залитым лунным светом.

Может, я и убийца, но не дикарь. Я точно не хотел, чтобы она видела это, если бы у меня был выбор, но теперь его не осталось.

Я понятия не имею, как и почему она здесь, но пути назад нет. Я смотрю на нее, и невинность исчезает из этих прекрасных голубых глаз, такого же цвета, как ее платье. Она стоит на коленях перед дверью хижины.

Все надежды, которые она возлагала на меня, на мой клуб, разбиваются вдребезги и падают на землю.

Я никогда не лгал о том, кто я такой. Надежды, которые она питала, были ее собственными.

Я не притворялся.

Сейчас она видит во мне злодея, но это не все, кто я есть.

Она научится понимать. У нее нет другого выбора.

Я снова нахожу ее глаза, одними губами говорю ей о единственном шансе на спасение, который могу дать, а затем прижимаю пистолет к месту между глаз моего пленника и нажимаю на чертов курок.

Глава 1

Бринли

— Банкрот? — спрашиваю я, опускаясь в кресло позади себя. Обычно я стараюсь не задерживаться у своего босса надолго, но в данный момент у меня нет выбора.

Раскаты грома, непрекращающийся дождь, барабанящий по стеклу этим утром, и то, что я в сандалиях наступила прямо в лужу, когда переходила Брайарвуд-авеню по пути в офис, должны были стать первыми признаками того, что сегодняшний день будет отстойным.

— Ага. Одиннадцатая глава появилась непонятно откуда, — ворчит мой босс Пол, откинувшись в кресле, чтобы сделать перерыв в уборке своего кабинета. Именно за этим занятием я застала его, когда меня вызвали, чтобы сообщить эту новость.

Я закидываю ногу на ногу и одергиваю юбку, чтобы он не пытался заглянуть под нее. Я ловлю на себе заинтересованные мужские взгляды с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет. Именно поэтому моя мама сделала мне короткую стрижку, когда я пошла в среднюю школу. Она сказала, что длина и естественный черный цвет привлекают взгляды не тех мужчин. Я ненавидела эту прическу и всегда задавалась вопросом, почему я должна меняться, чтобы мужчина не смотрел на меня. С тех пор я редко стриглась, к ее огорчению. Даже когда я сказала ей, что мне нравятся длинные волосы, она не согласилась. Моя подруга Лейла сказала, что мужчины смотрят не на мои волосы, а на мое тело, и я ничего не могу с этим поделать. Мой босс всегда пялится. Я ловлю его на этом почти каждый день.

Три года я терпела задержки до позднего вечера, отсутствие социальной жизни, ранние приходы, неуместные взгляды и комментарии этого мужчины, а также работу, которая большую часть времени была невыносимо однообразной. А все потому, что возможность стать директором по дизайну в конце года, когда мой начальник должен был уйти на пенсию, маячила передо мной как морковка. Я ждала этого момента, чтобы почувствовать себя уверенно, показать своему парню Эвану и его семье, что это серьезная карьера и я могу чего-то добиться.

— Я не знаю, что тебе сказать, куколка. Вчера поздно вечером пришли новости из корпоративного центра. Люди больше не покупают журналы по оформлению интерьера, потому что теперь все можно найти в Интернете, даже приложения для оформления пространства.

Мой взгляд возвращается к моему омерзительному начальнику. Его зачёс, прикрывающий лысину, сегодня выглядит особенно жалко, а рубашка из полиэстера, покрытая кошачьей шерстью, помята больше обычного. Меня всегда учили не судить о ком-то по внешнему виду, но в данном случае, его вид соответствует содержанию. Он работает так же, как и одевается, — неряшливо и неорганизованно.

— Бринли, — говорю я, напоминая Полу, что куколка — это не мое имя.

Замолчи и будь вежливой — вот что сказала бы моя мама. Она бы посоветовала мне не сжигать мосты, но сейчас это не имеет значения. Какая разница, дам ли я ему понять, каким отвратительным я его считаю? Я официально безработная, с сегодняшнего полудня.

— Точно, прости, я забыл, какая ты обидчивая, — поднимает он руки в знак капитуляции.

Я не обидчивая, придурок. Просто мне не нравится, что ты каждый чертов день смотришь на меня как на десерт.

— Ты получишь выходное пособие, полную зарплату за шесть недель от корпорации и четыре недели отпуска, которые ты не отгуляла. — Он поправляет очки на носу. — Послушай, ты мне всегда нравилась, Бринли.

Я не упускаю из виду, что он делает акцент на моем имени, просто чтобы доказать, что считает меня обидчивой. Я встречаюсь с ним взглядом и чувствую, что меня сейчас стошнит. Интуиция подсказывает мне, что он думает обо мне совершенно неподобающим образом.

— Я буду рад написать тебе хорошую рекомендацию. Мы могли бы пойти выпить и обсудить, что бы ты хотела, чтобы я написал в письме? — Он продолжает вскрывать оставшуюся почту, как будто то, как он со мной разговаривает, не является в высшей степени непрофессиональным.

За мою должность помощника директора по дизайну мне платили сущие копейки. Значит, сейчас он говорит мне, что если я правильно разыграю свои карты и позволю ему открыто пялиться на мою грудь, а потом разделю с ним счет за ужин в какой-нибудь дерьмовой забегаловке, то получу рекомендацию, которую и так заслужила?

Я мило улыбаюсь и складываю руки на коленях, борясь с желанием пырнуть его ножом для писем, а не оставаться вежливой, как меня всегда учили.

— О, Пол, я не собираюсь никуда с тобой ходить, но я все равно получу рекомендацию, потому что ты просто обязан ее дать после того, как я три года терпела твои липкие взгляды. Я знаю, Бренда не будет рада услышать, как часто я ловлю тебя на этом. — Я упоминаю его жену, когда замираю и надеюсь, что он не заметит, что я дрожу как лист.

— Спасибо за предоставленную возможность, но не могу сказать, что это было приятно, — я сдерживаю желание сказать ему, какая он отвратительная свинья. Я наклоняю голову и улыбаюсь шире — улыбка моей матери Венди Бомонт,